Дневник. 1873–1882. Том 2. Дмитрий Милютин
на конгрессе придется играть не очень блистательную роль и что он должен будет сделать такие уступки, которые отнимут окончательно у маститого нашего канцлера остатки прежней его популярности.
Персидский шах со всей своей грязной свитой уехал на Варшаву и далее в Берлин. Государь, проводив его до станции железной дороги, сам переехал в Царское Село. Вечером же простились мы на станции Московской железной дороги с великим князем Михаилом Николаевичем и его семейством.
20 мая. Суббота. В четверг отправился я в первый раз с докладом в Царское Село. В течение предыдущих двух дней накопилось несколько телеграмм и других известий; из них самые важные, конечно, из Лондона и Константинополя. Английские дипломаты настаивают, чтобы наша армия отошла от Константинополя прежде собрания конгресса, а потому и не принимают еще приглашения на этот конгресс; мы же продолжаем настаивать, чтобы отступлению нашему предшествовало оставление турками если не всех трех крепостей, то по крайней мере двух – Шумлы и Варны. Между тем по известиям из Константинополя видно, что сами англичане подстрекают турок не сдавать нам крепостей. Таким образом, мы находимся dans un cercle vicieux[23].
В среду, как я узнал, государь был встревожен полученными телеграммами и выразил досаду тем, что в ту же минуту не были при нем ни министр иностранных дел, ни военный. Отсюда родилось желание, чтобы мы оба, Гирс и я, переселились в Царское Село. За Гирсом послали сейчас же; но он, несмотря на свою робкую натуру, решился объяснить государю, что у него нет возможности жить в Царском, потому что дела министерства совсем остановятся. Я не знал еще об этом, когда в четверг государь выразил и мне то же желание. Случайно вышло, что я дал тот же ответ, объяснив, что, живя в Царском, я все-таки должен буду ездить ежедневно в город, а потому нахожу более удобным, если уж признается нужным, приезжать из города в Царское ежедневно. На этом и остановились, хотя государю это было неприятно. Он даже упомянул, что в прежние времена ни военный министр, ни министр иностранных дел не встречали затруднения жить всегда там, где жил государь.
Несмотря на эти не совсем приятные объяснения, я получил приглашение остаться к обеду; а потому решил на этот раз переночевать в Царском Селе. В пятницу государь потребовал к себе Гирса и меня к 11 часов утра. Прочли телеграмму графа Шувалова, который извещал, что накануне протокол подписан им и маркизом Солсбери, но все-таки окончательное решение вопроса о конгрессе зависит от удаления нашей армии из-под Константинополя. Вследствие этого решено было подтвердить князю Лобанову необходимость скорейшего очищения турецких крепостей, причем нашему послу в случае крайности предоставлялось уступить даже и требованию турок относительно права занять укрепленную Чаталджанскую позицию. В то же время телеграфировано послу нашему в Берлине, чтобы склонил князя Бисмарка действовать на турок через принца Рёйсса, а графу Шувалову снова дано знать, что без оставления турками
Внутри заколдованного круга. –