Дневник. 1873–1882. Том 2. Дмитрий Милютин
не в кабинете государевом, а на балконе императрицы [которая постоянно следит за внешней политикой и прочитывает дипломатическую переписку. Теперь признано более удобным, чтобы она лично присутствовала при докладах и чтениях Гирса.] При этом бывает и граф Адлерберг, который отчасти исполняет обязанность чтеца; я же присутствую в качестве слушателя. Здоровье императрицы всё еще очень непрочно; она слаба, кашляет и, вдобавок, начала чувствовать лихорадочные явления. В четверг, кроме утреннего чтения, я приглашен был и к обеду в собственные покои императрицы.
В политике не произошло ничего примечательного; продолжаются всё те же проделки англичан, которые решительно забрали Турцию под свою опеку. Из всех больших держав одна лишь Англия и теперь дала уклончивый ответ на предложение Берлинского кабинета общими силами принудить Турцию к исполнению постановлений Берлинского конгресса. Лондонский кабинет находит преждевременным подобное вмешательство западных держав. Дело в том, что Англия теперь проводит собственные свои планы, которые, конечно, ближе ей к сердцу, чем интересы Греции, Австрии или христианского населения Турции. Чтобы провести свои собственные цели, особенно в отношении Малой Азии, Лондонский кабинет не только не перечит Порте в других вопросах, но даже поддерживает и поощряет ее к пассивному сопротивлению.
Однако же Англии не удалось воспрепятствовать уступке нам Батума – собственно только из-за нашего энергического образа действий. Дела наши в том крае пока обошлись весьма благополучно; со стороны местного населения, даже магометанского, вовсе не видно того враждебного к нам расположения, которым нас пугали. Теперь приступили к отводу войск из Эрзерума и Алашкартской долины. Затруднение встречается только в том, что христианское население очищаемых нами областей Турции неудержимо стремится к переселению в наши пределы[33].
В пятницу на ночь мы отправились на пароходе «Ливадия» в Севастополь, где утром 2 сентября представились на смотр государя гвардейские полки Уланский и Драгунский, гвардейская Донская батарея, а также Орловский пехотный полк и один батальон Елецкого полка, геройски выдержавшие страшную стоянку на Шипке. К 4 часам того же дня мы возвратились в Ливадию, и я поспешил уехать оттуда в свой тихий приют симеизский.
10 сентября. Воскресенье. Опять пишу в своем Симеизе. Вся неделя прошла без всяких примечательных фактов. В Ливадию приезжали генералы Радецкий и Никитин: первого принимали при дворе особенно любезно – как героя Шипки; а второй приехал за получением инструкций по случаю назначения его в Бухарест вместо генерала Дрентельна. Последнего предполагается назначить начальником III Отделения, то есть шефом жандармов. Назначение это решено вопреки моему мнению, не раз выраженного о том, что генерал Дрентельн, при несомненных достоинствах [как генерал и человек] не будет тем не менее соответствовать условиям предназначаемой ему должности. Увидим, что получится.
Войска продолжают
Речь идет об армянском населении, не желавшем оставаться под турецким владычеством. –