Дневник. 1873–1882. Том 1. Дмитрий Милютин
дело. Я не настаивал и перешел к пререканиям моим с государственным контролером. Но и тут никакого положительного решения. Государь повторил, что государственный контролер исполняет прямую свою обязанность, излагая без утайки в своих всеподданнейших отчетах всё то, что замечено в контрольном отношении в действиях всех ведомств, и я напрасно принимаю к сердцу указания его, касающиеся Военного министерства. «Ты сам, конечно, не станешь утверждать, что во всем военном ведомстве не бывает упущений или злоупотреблений со стороны кого-либо из служащих; случаи эти не ставятся в обвинение самому министру».
На это я заметил, что вовсе и не высказываю претензий в отношении того, что государственный контролер, по возложенной на него обязанности, указывает в своих отчетах замеченные ошибки, упущения или даже злоупотребления служащих лиц и управлений; но упрекаю его лишь в том, что замечания эти излагаются в такой неопределенной форме, в таких общих выражениях, что неизбежно подают государю повод предполагать общий по всему военному ведомству беспорядок или злоупотребления, чему служит доказательством положенная на последнем отчете государственного контролера высочайшая резолюция, так огорчившая и меня и еще более главного интенданта Михаила Петровича Кауфмана. На эти слова государь возразил, что означенная резолюция относилась отнюдь не к высшим начальникам и не к целому управлению, а к тем исполнительным лицам, за которых ни я, ни главный интендант поручиться не могут.
Приходилось удовольствоваться таким разъяснением и перейти к другим, менее щекотливым предметам: хивинским делам, завтрашнему маневру двух рот в Ливадии и подобным. Вообще, государь желал быть любезным. Еще более была внимательна ко мне государыня императрица – как утром при представлении, так и вечером за обедом. Великий князь Михаил Николаевич и великая княгиня Ольга Федоровна (занимающие дом графа Шувалова в Мисхоре) также были очень любезны и продержали меня у себя до четырех часов, так что я не мог уже, как предполагал, заехать на возвратном пути в Орианду к великой княгине Александре Иосифовне.
Сегодня утром, покончив свои дела (с архитектором) в Ялте и заехав в Ливадию за дочерью Надей, возвратился к обеду в Мелас.
26 сентября. Среда. В понедельник совершили мы приятную поездку в «Магарач» и Никитский сад; познакомились там с главными лицами: директором Цабелем, главным садоводом Клаузеном, химиком Саломоном и главным виноделом Сербуленко. Последний очень любезно предложил нам свои услуги для совместного осмотра нового нашего имения и его виноградников. Переночевав в Ялте, во вторник заехали вместе с Сербуленко в Симеиз и к вечеру возвратились в Мелас.
Сегодня вся семья моя здесь в сборе.
7 октября. Воскресенье. Давно не открывал своего дневника. Время текло совершенно однообразно; я наслаждался полным спокойствием. Эта тихая, безмятежная жизнь среди семьи, в уединенной местности благотворно действует на телесное и душевное состояние. Более чем когда-либо