Дневник. 1873–1882. Том 1. Дмитрий Милютин
искусству председателя все споры и разногласия приведены к нулю. Ровно никакого положительного результата, одни фразы и общие места.
13 декабря. Пятница. По заведенному порядку, государь распределял сегодня в одной из зал Зимнего дворца новобранцев по гвардейским полкам, но нынешнее распределение имело несколько новый характер: в первый раз в массе новобранцев среди тулупов и кафтанов стояли молодые люди во фраках и пиджаках. В числе их был только один, кончивший курс по 1-му разряду в училище правоведения, состоявший уже в гражданской службе; затем было до сотни молодых людей, кончивших курс в заведениях 2-го и 3-го разрядов. Только на немногих физиономиях выражалось некоторое смущение и неловкое положение, вообще же эта молодежь смиренно и простодушно подчинялась непривычной солдатской обстановке.
Опыт первого призыва по новому уставу о воинской повинности так удался, как трудно было даже ожидать. Самые закоренелые консерваторы, противники реформ, с боязнью относившиеся к нововведению, грозившему, в их глазах[44], распространением в целой армии заразы нигилизма, теперь замолчали и с улыбкой смотрят на этих мнимых революционеров в шеренгах между тулупами.
20 декабря. Пятница. Сегодня вторично государь распределял новобранцев по гвардейским полкам; было свыше 900 человек. Опять были фрачники.
Телеграмма из Мадрида заключает в себе совершенно неожиданное известие о падении республиканского правительства и провозглашении Альфонса XII королем Испании. Надолго ли?
23 декабря. Среда. Сегодня не мог явиться во дворец для обычного поздравления с праздником по весьма неожиданному обстоятельству: оказалось, что у меня украдены знаки Андреевского ордена (цепь). Такое открытие неприятно вдвойне: кроме чувствительного ущерба материального, покража эта из комода во внутренней комнате производит тяжелое нравственное впечатление, бросая подозрение на всю домашнюю прислугу. Полиция принялась усердно за розыски.
27 декабря. Пятница. Целое утро прошло в совещаниях с моими ближайшими сотрудниками о предстоящей Военному министерству обширной работе – нужно составить план мобилизации армии. Для этого собрались у меня начальники главных управлений, до которых этот вопрос преимущественно относится, и некоторые другие лица, прикосновенные к делу. Толковали более пяти часов и, чем более входили в подробности, тем более убеждались в огромности предстоящей задачи и в неудобствах настоящего переходного положения нашей военной организации вследствие прошлогодних злополучных совещаний. Не имея возможности в короткое время осуществить все наши затеи при ограниченном нормальном бюджете, мы осудили себя на долгое бессилие: по всем частям готовятся новые положения, перерабатываются штаты, придумываются решения новых сложных вопросов военной администрации; нет ни одной части в законченном виде.
При таком положении дела мы лишены прочного основания, на котором могли бы построить полный план мобилизации,
демократизированием.