История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2. Луи-Адольф Тьер
собой лишь обмен одобрительными замечаниями по каждому пункту. «Признайте две палаты, от которых нельзя отказаться, и обласкайте военных, которым довольно польстить, ибо они и не думают управлять, и не умеют», – такие речи вел Талейран и не встречал возражений. Со своей стороны, Людовик XVIII дал понять, что такой человек, как Талейран, мастерски владевший искусством вести переговоры с державами и всё еще облеченный блеском великой Империи, останется его представителем в Европе. Это было всё, что требовалось Талейрану. Король и министр расстались после беседы, испытывая взаимное удовлетворение: король – действительное, а Талейран – притворное.
Тем временем объявили о еще более важном госте – императоре России. Искренне и успешно играя в Париже роль великодушного победителя, император Александр вмешивался в решение участи Франции с таким пылом и добросовестностью, которые могли бы вызвать благодарность французов, если бы не было так неприятно благодарить за счастье иностранца. Король Пруссии и император Австрии не создавали себе подобных забот. Не беспокоясь о том, что станется с Францией, Фридрих-Вильгельм думал только вернуться в Берлин с вестью о мире и крупными военными контрибуциями, а император Франц мечтал вернуться в Вену, приобретя Италию и Тироль. Бурбоны разберутся сами, это их внутреннее дело и дело французов. Лишь бы только они не задумали вновь перейти через Рейн или через Альпы, а большего от них и не требовалось. Что до Наполеона, его предпочли бы отправить на Азорские острова или на остров Святой Елены; но он уже был на Эльбе, и из-за него более не тревожились, по крайней мере пока.
Александр думал иначе. Искренний либерал, хоть и не желавший быть пойманным на слове о свободе своими подданными, он тем не менее считал, что оставить французов свободными более достойно его славы, а оставить их довольными – более безопасно. Будучи знаком с людьми, желавшими учреждения разумных институтов, он беседовал с ними о будущей конституции, утвердился в своих великодушных устремлениях и поставил целью защищать интересы Сената, должником которого ему угодно было себя называть, ибо именно Сенату государи-союзники были обязаны низложением Наполеона. Будучи недоволен эмигрантами, набежавшими в Париж из Англии и провинций, Александр задумал лично явиться в Компьень. Это было смелым демаршем, ибо ни король Пруссии, ни император Австрии туда не ездили. Но возраст и активность молодого императора объясняли его поступок, который в конечном счете только польстил Людовику XVIII. Александр хотел дать ему понять, что нужно не только одобрить конституцию, но и окружить себя людьми Революции и Империи, перестать отсчитывать начало своего правления с кончины Людовика XVII, уступить веяниям времени и быть особенно осторожным в отношении армии.
Людовик XVIII, предупрежденный о визите, решил принять императора Александра соответственно и отделаться от него так же, как от всех тех, кто притязал давать ему советы, – любезно, с достоинством и одними общими