Черно-белое кино. Ол Томский
присущим только светилам, передавала Солнцу свои полномочия, продолжать новый день, начатый ею.
Она медленно приподнялась из воды и села, подтянув ноги и возложив на них, как на пьедестал, усталые руки.
С мокрых её волос по спине разводами стекала вода. Крылья лопаток медленно вздымались дыханием, а выступившие через кожу бугорки позвонков волнами стекали вниз, исчезая в розовой полоске, оставленной резинкой трусиков.
Наконец она повернула своё лицо и через пряди свисавших волос тихо произнесла:
– Я… не Марта.
До меня не сразу дошёл смысл сказанных ею слов, однако красноречивей всего в этот момент был взгляд её незнакомых смеющихся глаз и лукавая полуулыбка.
Я резко привстал на локти и выдохнул:
– Ты кто?
В мозгу произошёл разряд, будто сто молний сверкнули перед глазами, но при этом не вспыхнуло всё вокруг, и не задрожала земля. Однако меня подбросило так, что всё потемнело в них и зазвенело в ушах.
– Я, Вера…
– Что!.. Вера?!
В голове зашумело, и, мгновенно почувствовав тяжесть во всём теле, и тупую боль в обоих висках, как это бывает перед пробуждением после обильных возлияний, я непроизвольно потряс головой – не привиделось ли это.
– Что вы бросили в костёр?
– Траву…
– Какую?
– Иоаннову…
– Что за трава?!
– Обычный зверобой и ещё что-то… не помню.
– Хороша травка!
Я откровенно разглядывал её всю с головы до ног, пытаясь понять или хотя бы угадать, как всё это могло произойти, и как я мог так обмануться.
«Ночь… всё эта ночь» – мелькнуло в голове.
Судорожно прокручивая случившееся как киноплёнку, пытался вспомнить каждый миг: и костёр, и венки, и матиссов танец, и речитатив: «Купало, Купало!!!»
И ещё… как это там, а вот: «настало время жатвы».
Что всё это значило? Мысли защёлкали искрами костра в тумане мозга, не находя положительного ответа.
Ночь… ну, да! Как же так?! Однако всё это не оправдание.
Я представил перед собой Марту, и мне стало жарко.
Как я мог так ошибиться. Вспомнил, как Марта тогда, в тот роковой вечер прочла эту туманную фразу – «ты сам попадаешь в свои капканы, потому что расставил их множество, сотни…».
Боже мой, мелькнула какая-то догадка, но… почему-то ускользнула от понимания, нагнав ещё большего туману.
Я посмотрел ей в глаза и почти в лицо крикнул:
– Зачем ты это сделала?!
– Что… зачем?!
– Почему ты не остановила меня?!
Она ответила не сразу, а, выдержав мой взгляд, улыбнулась и спокойно произнесла:
– Почему? Да потому… было бы глупо остаться одной и в такую ночь!
– Ты это серьёзно? А не страшно было ночью в лесу, с чужим человеком, что у него на уме неизвестно…
Она легкомысленно засмеялась, обнажив жемчужины ровных зубов.
– Я