Священник, врач, пациент. Священник Сергий Бейлинов
пред которыми наше солнце – ничто.
Эти сонмы были различных видов и света, и чем выше ступени, тем светлее. Преосвященный Игнатий поднимался все выше и выше. Но вот окружает его сонм лучезарных святителей, он сам потерял свой земной вид и сделался таким же лучезарным. Выше этой ступени мое зрение не достигало. С этой высоты Владыка Игнатий еще бросил на меня взгляд, полный сострадания. Вдруг, не помня себя, я вырвалась из власти державших меня и закричала: “Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего, Преосвященного Игнатия, и святыми его молитвами спаси и помилуй меня, грешную!” Мгновенно все ужасы исчезли, настала тишина и мир. Я проснулась в жестоком потрясении.
Никогда ничего я не боялась и охотно оставалась одна-одинехонька в доме, но после этого сна несколько дней я чувствовала такой ужас, что не в силах была оставаться одна. Много дней я ощущала необыкновенное чувство на середине лба: не боль, а какое-то особенное напряжение, как будто вся жизнь собралась в это место. Во время этого сна я узнала, что, когда мой ум сосредоточивается на мысли о Боге, на имени Господа нашего Иисуса Христа, ужасные существа мигом удаляются, но лишь только мысль развлекается, в тот же миг они окружали меня, чтобы мешать моей мысли обратиться к Богу и молитве Иисусовой».
Люди века сего, напротив, все, что связано со смертью, стараются удалить из своего сознания, избегая всякого напоминания о нечаянной кончине своей. Они, подобно пьяницам, упиваются жалкими и немногочисленными радостями мира несовершенного и скоропреходящего. Однако момент отрезвления неизбежен, и перед реальностью того, что каждому из нас откроется по ту сторону физической смерти, все земное покажется поистине сном, химерою. Да не будет же не услышан зов Матери-Церкви, взывающей к нам в эти покаянные постные дни: «Душе моя, душе моя, восстани, что спиши? Конец приближается, и имаши смутитися; воспряни убо, да пощадит тя Христос Бог, везде сый, и вся исполняяй» (кондак 6-го гласа Великого покаянного канона святого Андрея Критского).
«Смерть дщерью тьмы не назову я…»
Жизнь человека всегда трагична. Предел земного бытия – смерть – обесценивает все виды житейских обладаний и душевных благ; мысль о смерти леденит души даже самых отчаянных жизнелюбов:
А что такое смерть?
Такое ль это зло,
Как всем нам кажется?
Быть может, умирая,
В последний, горький час
Дошедшему до края
Как в первый час пути,
Совсем не тяжело?
Но ты пойми: не быть!
Утратить свет, тепло,
Когда порвется нить,
И бледность гробовая
По членам побежит,
Все чувства обрывая,
Когда желание уйдет,
Как все ушло,
Там не попросишь есть…
Ну да, и что ж такого?
Лишь тело просит есть,
Еда его основа,
Она ему нужна
Для поддержания сил,
А дух не ест, не пьет…
Но