Рыцарь-м*дак. Николай Дмитриевич Мурыгин
по работе. Но, видимо, это оказался твой коварный план, чтобы затащить меня в постель. Я, конечно, знал, что критики – бесчестные люди, но чтобы настолько. Буду писать письмо твоему руководству с жалобой.
Она деланно раздосадовалась и ударила себя по бедру.
– Это же надо было так накосячить: проснулась в постели шута. Права была мама, не умею я выбирать мужчин, – она презрительно сузила глаза, – чтоб ты знал, я тут только потому, что ответственно отношусь к своей работе. Вчера, когда я попыталась заговорить, ты заткнул мне рот сначала вином, потом потешными историями, а потом, – она сделала паузу, – собой.
– То есть это всё исключительно по долгу службы?
– Местами было даже противно, если уж совсем начистоту.
– До этого момента я сомневался, может ли женщина быть мудаком.
Она улыбалась так широко, как это позволяло сделать стянутое ото сна лицо.
– Ты само очарование.
– Я знаю. Теперь ты готов выслушать?
– Валяй.
Резник, не вставая с кровати, начала шарить своей рукой в поисках сумки и заметила небольшой синяк у себя на плече.
– Ну ёб твою мать, Белый, как мне теперь на работу идти? А я думаю, что так болит, это на шее у меня то же самое?
На шее у неё успел посинеть след от укуса с чётким кровоточащим контуром зубов.
– Примерно то же самое, – постарался я смягчить реальность.
Она заметила мой взгляд и коснулась шеи.
– Сейчас отправлюсь в полицию, сниму побои, изверг, аккуратнее надо было.
Я пожал плечами.
– Скажешь на работе, что под машину попала.
Она смерила меня взглядом с насмешкой.
– Тут мотоциклетная коляска максимум, а если быть до конца откровенной – велосипедист.
Тем временем она нашарила в сумке сигареты и закурила прямо в постели. Мне это не понравилось, но я сам часто действовал по принципу «если не спросишь – никто не запретит», так что не стал ничего говорить.
– Так что там за дело такое важное, ради которого ты столько терпела?
– Редактор нашего отдела хочет интервью с тобой, – Резник выпустила тугую струю сигаретного дыма в мою сторону, и я поморщился, – ой, прости, я автоматически.
– Ты же литературный критик в «ГлавЛит», я ничего не путаю? Вы уже выпотрошили мою книгу, ты лично это сделала. Что вы ещё от меня хотите?
– Я тоже так сказала, но мой шеф – женщина специфичная, у неё всегда есть какой-то план, – на этих словах она сделала неопределенный жест у головы, который сообщал не об умственной отсталости, но о заметных закидонах, – и не всегда он понятен. Возможно, она считает, что из тебя можно выжать ещё интересного материала.
– Для этого обязательно нужно было посылать тебя?
– Вовсе не обязательно. Но подобные мероприятия – часть моей работы, а раз уж я всё равно буду, почему бы не доставить приглашение лично? – теперь её улыбка стала лукавой.
Только сейчас я понял, что никакой рабочей