Ткань реальности. Валерий Юрьевич Сергеев
стояла рядом. Мне показалось, что сосать молоко через соску это уже неприлично. Стакана не было. Соску снял, перелил молоко в пустую банку и выпил. На себя пролил совсем чуть-чуть. Встал и вышел из-за стола. Изваяние вновь шевельнулось, вытерло капельки, взяло поднос и исчезло. Тоже мне, мать Тереза. Остался один. И так, что же сегодня произошло? Что бы размышлять было удобнее, взобрался на кровать и удобно устроился на мягкой подушке. Ещё утром был ребёнком, внушающим серьёзные опасения по поводу здоровья и психики. Доктор часть сомнений развеял, по крайней мере, по поводу здоровья. Моя мама, в чём я уже почти не сомневался, сердцем поняла, не разумом, что и за психическое состояние можно не волноваться. Меня зовут: Пьеро Мариани Скараотти, а маму: Мариани Мангариус Скараотти. Мы последние представители древнейшего, вымирающего рода Италии. От прежнего величия остался само разрушавшийся замок.
Воспоминания из прошлой жизни
Так. Что ещё? Вновь нахлынули воспоминания. Вспомнил детей. Их трое: Аркадий, Аля и Светлана. Аркадию сейчас 30 лет. Юбилей праздновали, а через неделю состоялся мой эксперимент, подтверждающий открытие новых элементарных частиц на ускорители «Такомак» в Институте Ядерной Физики. Во время эксперимента что-то произошло. Что? Был взрыв? Да! Был взрыв! И Пожар, большой пожар. Наверное, пол института сгорело. Пострадал ускоритель. Помню. Были жертвы. Помню. А ведь я находился непосредственно в месте взрыва. Там излучение, очень велико. Должно быть, моё теперешнее положение результат побочного явления этого излучения. Пока не понятно, но похоже сущность того профессора, то есть меня, или его – мои воспоминания, в момент смерти перенеслись в тело новорождённого младенца за тысячи верст от места трагедии. Возможно ли это? Не знаю, но сдается мне, что нашлось хоть какое-то объяснение. В том, что профессор, то есть, тот я погиб, я не сомневался. Возможно, не сразу умер. Может, какое-то время, в коме находился, потому, что помню, как рушились перекрытия, горел пол под ногами. Помню, как кто-то выносит меня из этого хаоса. Мысленному взору открывается картина трагедии. Но вижу горящее здание со стороны, возможно из окна или балкона соседнего здания. Подъезжают пожарные и приступают к тушению. Из пламени выносят и выводят людей. Всё это продолжается довольно долго, часов восемь или десять. Внизу снуют автомашины, кричат люди, слышится треск и шипение остывающего металла. Постепенно всё затихает и успокаивается. Солнце касается горизонта, и вечерние сумерки медленно обволакивают городок. На душе покой и умиротворение. Совершенно не волнуют только что произошедшие события, свидетелем которых
был, не волнуют люди, пострадавшие в огне, о них просто не думаю. Сознание заполняют размышления о бытие и смысле жизни. Жизнь искра на фоне бесконечности, искра которую и в расчёт можно не брать. Есть она или нет. Для вселенной это совершенно безразлично. Не покидает чувство покоя. И вдруг, из состояния умиротворённой эйфории выводит внезапная боль. Резкая