Ловушка для Хамелеона. Андрей Глебов
ты про что?
– А про то, что Байконур не Манхэттен!
– Пошли отсюда! – воззвал к разуму неприкаянный Смирнов, но его глас вопиющего в казахской пустыне остался не услышанным.
Прибыл Ербек с каким-то парнем, представленным уважаемой публике младшим братом, и двумя бутылками водки. Женщины, получившие от хозяина распоряжения, принесли чай, курд, лепёшки и пиалы.
Как приятно в зной потягивать чай из пиалы! Но как противно пить из неё сорокоградусную жидкость в сорокоградусную жару. Самоистязание для мазохистов! Бьющий в нос запах нагретой водки вызывает внутренний протест организма. Но пить надо, и здесь приходилось применять настойчивость и упорство. У монтажников такие качества были. Суровые парни опрокидывали в себя одну пиалу за другой с незначительными интервалами. Братья-казахи не отставали от гостей и выказывали отменную сноровку.
Но водка кончилась. Как на грех совершенно неожиданно и в самый неподходящий момент.
– Что? – Корневой удивлённо таращился водянистым взглядом в сердцевину опустевшей бутылки. – Больше нет?
– Тут нет – сказал Ербек, топорща узкую полоску жидких усиков. – Дашь денег, будет ещё.
– Даю! – бригадир полез за кошельком.
– Прекращай, бугор! – выкрикнул Смирнов, сидевший за дастарханом обделённым изгоем. – Харэ! Завязывайте и поехали!
– Ты, Гена, не возбухай! – напыжился Корневой. – Как я решил, так и будет.
– Не кипешись, Крокодил, – провернул отяжелевшим языком Голубченко, слизнув с губ бело-серые крошки курда.
– Одумайтесь! Мы же на поезд не попадём!
– Их много ходит. Какой-нибудь да наш будет.
– Да вы скоро идти не сможете! Смотрите, что с Серёгой стало.
Все посмотрели на Острогора. Расхристанный вид парня, держащегося в сидячем положении на честном слове, предвещал надвигающуюся фазу полного отключения.
– Заруби себе на носу, трезвенник, я своих не бросаю, – Корневой ударил в грудь кулаком. – Контуженых и раненых эвакуируем. Машина есть. Ербек доставит.
– А как он поведёт? Он же тоже пьян!
Наступило время ситуации, претенциозно именуемой моментом истины. Глаза монтажников остановились на водителе.
Хозяин дома был безмятежен.
– Что молчишь, Ербек? – наконец спросил Корневой.
– А чё? Чё надо?
– Повести машину сможешь?
– Смогу!
– Вот видишь, – обратился бригадир к Смирнову, который стоял над тёплой компашкой телеграфным столбом. – Он сможет.
– Смогу, но не повезу, – внёс поправку Ербек.
– Как так? – с детской искренностью изумился бригадир. – Ты же только что сказал: «Смогу»!
– Смогу. Да. Но нельзя. Гаишник поймает, права заберёт. Как я потом ездить буду?
– Э-э-э, паря, забыл уговор? Или у тебя утрата нюха случилась? Аль потеря страха? – заиграл желваками Корневой, переводя собеседника из ранга союзника в разряд антогониста. – Или ты нас везёшь, или я тебя грохну.
Водитель