Отмороженный. Фридрих Незнанский
ней узнал раньше, чем был издан приказ. Чего уж так паниковать…
– Он до смерти боится пенсии, – шептала Надя, прижимаясь к нему еще теснее. – А я? Как представлю его… в пижаме. Или домино забивает… Бр-р. Раньше-то орел был! Как зыркнет, как рявкнет! Нет, я тогда лучше от него уйду.
Это как пить дать, подумал Сережа, чуть отодвигаясь. К зампотылу уйдет. И будет продолжать бегать ко мне.
Вообще спать с женой своего командира – явное нарушение воинской субординации. И потому Горюнов компенсировал подобные нарушения излишней предупредительностью к тем офицерам, которых украшал рогами. Перед «батей» после каждого акта прелюбодеяния с его молодой супругой Сережа тянулся навытяжку, ел глазами (впрочем, весьма нахальными), отчего полковнику Романову становилось не по себе. И приходилось указывать подчиненному на чрезмерность чиноподчинения.
– Отменить ничего я не могу, – сказал он Наде. – Комиссия уже вылетела. Завернуть их обратно на Чкаловский – выше моих сил. Но я даже не хочу стараться! Пусть прилетают. Вопрос в другом – как их встретить? Вопрос вопросов – нужен ли мне твой муж в его нынешнем качестве? Ну отправят на пенсию, пришлют другого. Будет лучше? Словом, пока самолет летит, а это несколько часов с пересадками, надо переговорить с личным составом. Бывают ситуации, когда новая метла хуже облезлого старого веника. К тому же новая метла иногда начинает мести в ненужную сторону. И пока ей укажешь верное направление…
– Какой ты умный! – ластилась к нему полковничиха.
– Разбаловал я вас, – вздохнул Сережа, закуривая в постели.
– Это как же? – заглянула она ему в глаза, приподнявшись на локотке.
– А вы пользуетесь… Раньше меня все любили без холодильников и лобовых стекол. А теперь – сплошной бартер. Дашь на дашь. И еще таксу установили. Сделаешь мужу звездочку – две ночи. За квартиру в новом доме – хоть месяц… А другого оценить не можете – где офицерам дома строят, кроме как у нас? Или зарплату вовремя выдают? А все благодаря мне, моим связям.
– Благодетель ты наш, – в тон ему подпевала Надя. – Неужто не понимаем? Мужики – придурки, зато мы, бабы, стараемся, как можем отрабатываем. Ты здесь, Сереженька, как в малиннике! Гарем целый. А все недоволен.
– Чем тут будешь довольным, если мужья ваши того и гляди пристрелят. А чем им плохо? Кормежка в офицерской столовой – как в Кремле при развитом застое. Звания и награды – так и сыплются. Сами, чтобы переспать с женой друга, просят поставить его в суточный наряд. И еще в претензии. А знаешь, чего мне стоит добиться нынешнего благополучия?
– Откуда? – вздохнула она. – Все только удивляются.
– Настоящий хозяин тот, кто владеет исчерпывающей информацией и связями, – не без самодовольства сказал Сережа. – На мне все здесь замкнуто, понимаешь?
– Где нам… – снова вздохнула она и стала собираться.
Он посмотрел на часы. Скоро вернется «батя» из штаба дивизии.
Просил, поди, чтоб заступились перед комиссией. Стелил соломку, не зная точно, где споткнется