Священная книга оборотня. Виктор Пелевин
нараспев: «Здесь никого... Здесь тоже никого... Окно закрыто выступом стены...» Если б я не знала, в чем дело, могла бы решить, что он грустит о несостоявшейся встрече, отливая свою печаль в ямб.
– За шнур ты дергала? – спросил второй охранник.
– Я, – сказала я. – А где...
Охранник кивнул на распахнутое окно с выбитым стеклом.
– Вон там.
– Он что, – я сделала круглые глаза, – он...
– Да, – сказал охранник. – Как бешеный кинулся, когда нас увидел. Наркотики принимали?
– Какие наркотики? Я уже год здесь работаю. Меня все знают, проблем никогда не было.
– Появились. Чего он от тебя хотел?
– Я даже не поняла, – сказала я. – Хотел, чтобы я ему какой-то фистинг сделала. Я сказала, что не умею, тогда он стал... Ну, в общем, я спряталась в ванной и дернула сигнализацию. А остальное вы видели.
– Да уж. Документы с собой?
Я отрицательно покачала головой. Дашь таким паспорт, назад не получишь.
– Может, я пойду? Пока менты не приехали?
– Куда – пойду? С ума сошла? Ты главный свидетель, – сказал охранник. – Будешь показания давать, чем вы тут занимались.
Это в мои планы не входило. Я оценила ситуацию. Пока передо мной были всего двое, сохранялся шанс замять дело. Но с каждой секундой он уменьшался – я знала, что скоро народу здесь будет полная комната.
– Можно мне в туалет?
Охранник кивнул, и я вернулась в ванную. Действовать следовало быстро, поэтому я не колебалась ни секунды. Спустив штаны, я высвободила хвост, нагнулась и распахнула дверь. Я сделала это резко, и охранники немедленно повернули ко мне лица.
Я считаю, что человек лучше всего раскрывается в ту секунду, когда он уже заметил лисий хвост, но еще не попал под власть внушения. Обычно клиенту хватает времени показать свое отношение к увиденному. Этого достаточно, чтобы понять, с кем имеешь дело.
Ограниченные и пошлые неудачники кривят лицо в гримасу хмурого недоверия. Зато на лицах людей, у которых есть потенциал для внутреннего роста, отражается нечто похожее на удивленную радость.
Один из охранников наморщился. Второй выпучил глаза (видно было даже сквозь очки) и открыл рот, словно ребенок, который увидел обещанную фотографом птичку. Выглядело это очень мило.
Я не могла, конечно, совсем убрать свой отпечаток из их памяти – для этого надо стрелять из пистолета в голову. Я могла только поменять контекст воспоминания – и я внушила им, что они встретили меня в коридоре по пути в номер. Затем я заставила их войти в ванную. Как только за ними закрылась дверь, я подняла с пола книгу Стивена Хаукинга, кинула ее в сумочку, натянула штаны и выскочила в коридор.
На лестнице стоял еще один охранник. Увидев меня, он сделал мне знак подойти. Когда я приблизилась, он провел ладонью по моим ягодицам, заставив меня как можно плотнее вжать между ними хвостик. В другой ситуации он получил бы за это как минимум синячный щипок. Но сейчас было неясно, чем все закончится, и я предпочла шлепнуть его по руке. Он погрозил мне пальцем, а затем