Царь Борис, прозваньем Годунов. Генрих Эрлих
обряд принесения присяги был несколько смазан все усиливающимся шумом, доносившимся из-за стены Кремлевской. Два раза раздавался дружный залп пищалей, от этого шум не шел на убыль, а дополнялся воплями и стонами раненых. Пришли от царицы новой с вопросом, что происходит. «Все в порядке. Чернь бунтует», – бодро ответил Мстиславский.
Наконец, дошли руки и до бунта. С этим надо было кончать как можно быстрее, подошло время обеда и у всех бояр подводило животы. Я даже пожалел, что отказался от завтрака, вполне успел бы и не упустил ничего важного. Я вам так скажу: никогда не пренебрегайте завтраком, неизвестно, как день сложится и когда удастся что-нибудь перехватить. Лучше, возблагодарив Господа за удачный день, откажитесь от ужина.
К народу послали думного дворянина Михайлу Безнина да дьяка Андрея Щелкалова, чтобы объявили они о великой радости избрания нового царя и повернули недовольство на ликование. Вернувшись, они доложили, что народ ликовать не желает, требует бояр и головы Бельского.
– Бояр – без головы? – уточнил Мстиславский.
– Бояр без головы, – подтвердил Щелкалов, – но дюже злы, всякое может случиться.
– Велика ли шайка бунтовщиков? – спросил Иван Петрович Шуйский.
– Да не то, чтобы очень, – пожал плечами Щелкалов, – тысяч двадцать.
Новоизбранные опекуны отошли в сторонку и о чем-то тихо переговорили. Потом Мстиславский выступил вперед и вынес их приговор.
– Негоже идти на поводу у черни бунтующей, – сказал он, – сотоварища своего мы им не выдадим. Но и многие вины его, за сегодняшний день выяснившиеся, нельзя оставлять без наказания. Предлагаем отправить боярина Бельского наместником в Нижний Новгород.
Бояре одобрительно зашумели.
– Впрочем, Богдан Яковлевич, если желаешь, то можешь и на площадь, – сделал широкий жест Мстиславский, довольный, что дело так легко сладилось.
– Спасибо, я уж лучше в Нижний, – ответил Бельский с легким поклоном и тут же добавил мстительно: – На площадь тебе идти надобно, князь Иван Федорович, ты у нас главный боярин.
Бояре и тут одобрительно зашумели, въяве демонстрируя благотворность присяги для всеобщего единомыслия. Добровольцев составить компанию Мстиславскому не наблюдалось, князь Иван Петрович Шуйский, храбрый перед лицом дружин вражеских, теперь стоял спиной, что-то горячо обсуждая со своим многолюдным кланом, Борису Годунову потребовалось срочно отдать какие-то распоряжения, и он поспешно исчез. Мстиславский с тоской огляделся вокруг.
– Ты, Никита Романович, помнится, в город спешил, так пойдем! – сказал он, наконец. – И… – тут он в который раз обвел взглядом бояр.
– Князь Юрий! Князь Юрий! – закричали бояре, вновь сплотившись.
Я с достоинством поклонился, благодаря бояр за честь оказанную. С тем же достоинством проследовал я и на место Лобное. Хотя и не легко мне это было. С одной стороны, я был огорчен увиденным. Чернь московская была щедро разбавлена ратниками с оружием и буйными сынами боярскими.