Братья и небратья. Уроки истории. Константин Кеворкян
(«Украина не Россия»). Расчет делался на необходимости максимально быстро вывести народ из общеимперский матрицы, обособить его от неоспоримых достижений одного из величайших и могучих государств на планете. Задача обособления усложнялась тем, что украинцы были его активными создателями и полноправными владетелями. От Хрущева до Брежнева выходцы из Украины играли определяющую роль в управлении СССР. Украинцем, как представителям второй имперской нации, никогда не было стыдно быть ни в политической, ни в культурной жизни страны. А порою, даже модно и элегантно. Светочи российской культуры Корней Чуковский и Иван Козловский в беседах между собой легко переходили на украинский язык, вызывая восторг окружающих, и не счесть подобных примеров. Забыть о могучей империи, подчинить народ постсоветской «элите национальной» (значительно более слабой и провинциальной) – такова была самая насущная задача еще неокрепших самостийников. И в ход пошли тезисы о принципиальном различии двух народов, что обосновывало «несомненное» право управления народом «национальной элитой», поскольку она, дескать, «своя».
Для достижения этой цели взбаламучивается болото народных предрассудков, реанимируются консервативные нравы замкнутой сельской общины, с ее неприятием «чужаков», «иноверцев». Возвращение к истокам трактуется как ненависть к космополитический городской культуре и необходимость деиндустриализации, то есть сознательный отказ от советского наследия. Его подменяют мистической верой в целебность для современного общества прабабушкиных рецептов, якобы исполненных высшей «народной мудрости». Мода на «возвращение к истокам» охватывают даже внешний облик городских (первом и втором поколении) жителей, облачающихся в крестьянские одежды, вроде вышиванок. Высмеивая эту (отнюдь не новую) блажь «почвоведов» еще великий Ницше писал: «Везде, где еще процветает невежество, грубость нравов и суеверие, где торговля хромает, земледелие влачит жалкое существование, а мистика могущественна, там встречаем мы и национальный костюм» («Странник и его тень»). Европеец, между прочим.
Преданья старины глубокой, будучи поддержаны на государственном уровне, из безобидных предрассудков превращаются в «неоспоримую истину», в числе прочих средневековых леших, ведьм и гороскопов. Мелкие различия между народами совершенно сознательно расковыриваются до размеров пропасти. Незначительным вещам придается характер преступной злонамеренности со стороны «врага». «Украинский сказочный герой Колобок, которого во времена голодомора советский «писатель»-манипулятор А. Толстой превратил (согласно решению политбюро ЦК ВКП(б) в главного героя «русской народной сказки», на самом деле является символом бога Солнца Кола, подарившего людям солнечную эру и календарь», – сообщает своим читателям сенсационную новость украинский историк Валерий Бебек. Таких бебеков и бобиков, заливающихся неумолчным лаем, – тысячи.
Бесконечный информационный гул и лай,