Дипломатическая кухня. Александр Георгиевич Ходаков
работавшим в госпитале в Эль-Харраше. Что я и сделал. Только когда я к ним пришел, наши врачи долго отказывались верить, что я свой. Все твердили, что не похож – и морда, дескать, не русская, и патлы до плеч, и одет не так (ну как я был одет… как все студенты), и поздоровался, приложив руку к сердцу, как местный (долго я потом избавлялся от этой привычки)… Наконец, после допроса – где в Москве живешь, какая там станция метро и т.п. – поверили и дали с собой лекарство. Задаром. Через неделю я был здоров. Слава советским медикам.
Однако не только в Алжире отказывались признавать во мне русского. Однажды, будучи в Берлине, отправился я в большой универсальный магазин в поисках нового плаща. Меряю плащи, продавец-немец суетится вокруг, советы дает. Наконец, нашелся нужный мне фасон и размер. Собираюсь идти в кассу. И здесь продавец, извинившись, спрашивает, откуда я. «Акцент у Вас, – говорит, – какой-то чудной». – «Русский я вообще-то, – отвечаю, – наверное, и акцент русский». – «Э нет, – говорит продавец, – уж русский-то акцент мы знаем… А живете Вы где?» – «В Голландии». – «А, это у Вас голландский акцент, как же я сразу не понял!»
Много позже я и мой голландский приятель Рон ван Дартел (впоследствии посол Нидерландов в России) одновременно оказались в Москве, каждый по своим делам. Договорились встретиться, прогуляться по городу и где-нибудь выпить-закусить. Для начала пошли в Столешников. По дороге я рассказывал Рону, как мы студентами ходили в кафе «Белый Аист», находившееся в этом переулке. Однако кафе на месте не оказалось. И здания, где оно находилось, тоже. Пойдя дальше в направлении Тверской, я понял, что родного города не узнаю. На вопросы Рона по поводу окружавших нас архитектурных красот я чаще всего отвечал: «Не знаю…» В конце концов Рон ехидно спросил: «А ты уверен, что родился в Москве?» Я уже ни в чем не был уверен и предложил пойти пить пиво. На Большой Дмитровке мы обнаружили вполне симпатичную пивную. Сели за столик, продолжая разговаривать между собой. Я хотел уточнить, какое пиво есть в наличии, и начал уже задавать вопрос, когда понял, что забыл слово по-русски. Спрашиваю, помогая себе жестом: «Из-под крана пиво есть?» Официант: «Вы имеете в виду разливное?» Я: «Ну да! Как я мог забыть!» Официант: «Не огорчайтесь, Вы очень хорошо говорите по-русски». Увидев мое выражение лица, Рон потребовал перевода. Потом долго хохотал и еще не раз мне напоминал о моем позоре.
Как мы в Алжире выпивали
Со спиртным в Алжире было и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что оно не было под запретом, как в соседней Ливии. Плохо, потому что крепкие напитки стоили немыслимых денег (с другой стороны, это и хорошо), а выбор некрепких – вина и пива – был довольно ограниченным. Да и они были для нас недешевы. Поэтому выпивали мы редко. В основном позволяли себе попить пива, а вино покупали дешевое, не в бутылках, а в бумажных пакетах. Качество его было, прямо скажем, не блестящим.
В общежитии магазинов не было, да если бы и были, спиртное продавать им наверняка бы не разрешили. Зато была кантина (столовая), где за пару динар