Звезда Серафима Саровского… Звезда любви…. Лора Козловская
Михаил. – Полтора года назад ты приезжал ко мне в Варшаву с этими часами. Вспоминай…
Весь в сомнениях, Станислав нахмурился: «А ведь ты прав!.. – без особого энтузиазма согласился он с Михаилом. – Совершенно забыл о том, что они у меня уже давно. С тех пор, как не стало моего деда», – вложил он свои часы обратно в карман жилета.
– Вот-вот!.. – добродушно похлопал его по плечу Михаил и стал вновь прохаживаться по комнате. Он всё пытался привыкнуть к своим новым туфлям.
«Вот это да-а-а… Словно собаку за ухо потрепал, – пронеслось в голове заносчивого Станислава. – Не-е-ет…. прав был старина Шекспир, вложив в уста Гамлета святые слова: «С людьми будь прост, но не запанибрата», – метнул он в сторону Михаила недоброжелательный взгляд.
– Что-то не так, Станек? – заметив на лице друга произошедшие метаморфозы и далеко не в лучшую сторону, обеспокоился Михаил…
– Да вот, пан Богдан… смотрю я на тебя и диву даюсь…
– Не понял тебя, – насторожился Михаил.
– Да я все об отце твоем… о бароне Ордоновском…
– Хм-м… Опять о нём?.. Вот он тебе сегодня дался, этот барон Ордоновский, – пожал плечами Михаил и опять стал мерить шагами комнату.
– По правде сказать, пан Богдан, не столько в нём сейчас дело, сколько в тебе самом…
– Во мне?..
– В тебе, брат, в тебе…
– В чём же, если не секрет?! – устало вздохнул Михаил.
– Какой тут, к чёрту, секрет… Не нравится мне в тебе одна черта, пан Богдан! Неприхотливый ты человек…
Сконфуженный Михаил снова пожал плечами…
– Не понимаешь, о чём я? – злорадно усмехнулся Станислав…
– Нет!.. Не понимаю…
– Тогда поясню! – принялся Станислав раскуривать очередную сигару. – Так сказать…. на пальцах донесу суть дела в доступной для твоего разумения форме. Так вот…. папенька твой, барон Ордоновский, человек богатый… Не так ли?..
– Ну и?.. – всё еще не понимал его Михаил…
– Мало сказать о бароне, что он богатый, – выпустил Станислав в потолок клуб сигарного дыма, – баснословно богатый!.. Условно скажем, всё его богатство – это огромный каравай хлеба. Во-о-от такой, – широко развёл он в разные стороны руки. – Барон отрезает для себя от этого каравая бо-о-ольшущие куски, большущие-пребольшущие, и живёт, ни в чём себе не отказывая… Тебе же, сыну его единокровному, достаются крохи от этого каравая, словно….. какому-то нищему с панского стола. Я не прав? – с долей презрения окинул он взглядом Михаила, приостановившегося около него. – И ведь это ужасно, брат! А все потому ужасно, что ты этому обстоятельству несказанно рад. Да, да! Несказанно рад… Словно тот голубь, на венецианской площади Сан-Марко, клюющий из ладони человека крошки хлеба. Купили ему башмаки сорок седьмого размера, рад…
– Сорок шестого!.. – хмуро поправил его Михаил…
– Ладно… Пусть сорок шестого, – зыркнул на него недобро Станислав. – Тут самое ужасное заключается в том, что ты всякой