Хочешь крылья белые? Сделай сам!. Владислав Николаевич Макин
p>Была толстая пачка листов со стихами. Раскладывая их, как пасьянс, в желании как-то упорядочить, мы внезапно получили своеобразный роман в стихах. Этакое «собранье пестрых глав». Почти по Пушкину.
Исследователь творчества Александра Сергеевича Е. А. Маймин в свое время писал: «Пушкин особо подчеркивал, что писать стихами роман значит писать принципиально иначе, чем прозой, подчиняться иным художественным законам, создавать иной по своей внутренней структуре художественный мир. Стихи не только условны, но и допускают условность. Поэт в повествовании может опускать некоторые обязательные для прозаика связи и мотивировки, смешивать временные и повествовательные планы, допускать больше стилевой и художественной игры, уходить от событийной линии сюжета и, по желанию и внутренней потребности, снова возвращаться к ней».
Хорошо сказано. Все точно, как в нашем случае! Читаем дальше: «В посвящении Плетневу Пушкин называет свой роман «собраньем пестрых глав», в «Отрывках из путешествия Онегина» характеризует его как «рассказ несвязный». Опять в точку! Все, как у нас! Оказывается списывание полезно… «При всем этом роман представляет собой удивительно цельное произведение. В самой пестроте и разнохарактерности картин, в разнообразии настроений, в быстрых переходах от темы к теме – цельное. Эта цельность обусловлена прежде всего единством и цельностью личности автора». Ибо в свободном романе «… автор неотступно присутствует во всех сценах».
Немножко коряво по стилю, но не будем придираться. В конце концов, литературоведы учат нас, а не мы их.
«…подобно большинству произведений этого жанра, роман основан на событийном сюжете. Этот событийный узел необычайно прост».
Естественно! Чего уж сложного: герой любит героиню, а она любит его. Затем герой снова любит героиню, а она снова любит его. И в последствии герой неоднократно любит героиню, а она, как и в предыдущих частях, отвечает ему взаимностью. Дополнительную остроту повествованию придает тот факт, что герой постоянно один и тот же, а героини разные.
Но, в сущности, литературное произведение создается не сюжетом, а мастерством и талантом автора. О результате судить читателю.
Вернемся к списыванию. «За годы, в течение которых создавался роман в стихах, многое менялось и в России, и в самом авторе, и все эти перемены не могли не найти своего отражения в романе. Роман создавался по ходу жизни и становился поэтической хроникой русской жизни и своеобразной ее поэтической историей». С этим тоже трудно не согласиться. Времена всегда меняются, но «лишний человек» в России всегда остается. Такая уж страна.
Как сообщает далее Е. А. Маймин: «Пушкин пишет, «отдаваясь течению жизни». И здесь полное совпадение с нашим случаем… «Ограниченный по объему, роман был далеко не ограничен по своим художественным целям. Это видимое противоречие находило разрешение в принципе поэтической свободы. Автору была нужна свобода для быстрого и широкого, не стесняемого никакими ограничениями движения художественного материала и движения мысли».
Думаю, достаточно для того, чтобы заинтриговать (или раздразнить) потенциального читателя. (Так и видятся бушующие толпы литературоведов, вздымающие руки с криками: «Распните их!!! Распните их!!!» (Как минимум!)). Но надеюсь, вы достаточно интеллигенты, чтобы уничтожать меня аргументированно. Для этого надо прочесть роман. Да, я настаиваю. Роман в стихах.
(Или, по американской терминологии, «Евгений Онегин-2»).
Читайте. Мы предаем себя в ваши руки. Аргументы перед вами. В добрый путь!
Попытка №2
Мы обращаем себя в слова,
И приходят мертвые и говорят:
Кайтесь, грешные, вы еще не все знаете!
Мы воплощаем себя в дела,
И приходят живые и говорят:
Прекратите, вы нам мешаете!
И только дети, эти загадочные создания,
Понимают, как это весело —
ШУРШАТЬ УПАКОВКОЙ,
Отделяя бытие от сознания.
От сознания себя жителем бездны.
Эти Загадочные Создания.
Трудно только первые полчаса
Суета на паперти, суета.
Двери храма заперты, красота.
Смотрит голь довольная, ну и ну,
Нынче с колокольни я сигану.
Я же крылья белые сделал сам,
Трудно было первые полчаса.
Утомил я ноженьки, говорю,
Нынче я до боженьки воспарю.
У толпы шевелятся волоса,
Все никак не верится в чудеса,
Вот сидит юродивый, крестит рот.
Матерится вроде бы, ну народ.
Лишь кустов орешника полоса
Провожает грешника в небеса.
Этот час я выстрадал, видит бог,
Сколько реек выстругал, сколько сжег.
– Эй, вы