Беседы с Цесаревичем. Олег Филатов
Наследника вынесли последним и последним положили в машину, поскольку того в ту ночь в доме Ипатьева не было. Закрыт ли был задний борт? И какова была его высота?
«Но не все трупы заняли место на пролетках (от автора: „Машина застряла в пяти верстах от города, у Верх-Исетского завода“. ) не хватало хороших телег. Разваливались телеги. („Уже утро, часа 4 или 4 ч. 30 мин., кто кого грузил? Куда?“ – Зам. автора). В это время обнаружилось, что на Татьяне, Ольге, Анастасии надеты какие-то корсеты».
Когда похоронная команда при перегрузке поняла, что кого-то не хватает, она в лихорадке начала проверять пульс у оставшихся, потому что поняла, что те, которых недостает, остались в живых, естественно и только в этот момент, она, команда, обнаружила, что двоих, Цесаревича Алексея и Великой княжны Марии, нет, и нет корсетов, поэтому о них никто из похоронщиков и не упоминает в своих воспоминаниях: ни о двух пропавших детях, ни о двух корсетах. Вот почему продолжает движение к шахте грузовик, на нем осталась часть трупов. Получается, что после расстрела никого не обыскивали, видимо, не было времени. Но почему? Если убийцы хорошо знали Романовых в лицо? Может быть, уже был рассвет, и надо было спешить? Не стали обыскивать Цесаревича, его мать и остальных убитых. Вывод: значит сопровождавшие потеряли тела до остановки у Верх-Исетского завода, никто этого не заметил. Вот в чем состояла загадка. Слова отца подтверждались. Началось воровство. Там же у Радзинского Юровский рассказывает: «Команду решил сейчас же распустить, всю артель, оставив на охране несколько человек часовых и 5 человек команды. Остальные разъехались…»
Куда разъехались? Зачем? Когда и так не знали что делать. Или в этот момент только поняли, что двое сбежали или раньше? Поехали искать в темноте? Бриллианты переписывались тоже, видимо, в темноте? Наш отец был весь страшно искалечен. Вся его спина была в шрамах разного размера. Шрамы были от 1,5 см до 5 см, шрамы в высоту были в центре до 0,8 см, в рубчик. Были также шрамы длиной и до 10 см. Пятка левой ноги имела осколочное ранение, там был шрам в виде креста, два ребра было сломано. Левая нога высохла к 40 годам, т. е. к 1944 г., и была короче правой. На спине в общей сложности было до 20 шрамов и вмятин синеватого цвета, как бы была одна кожа, а костей не было. На левую ногу отец покупал обувь 40 размера, а на правую 42. Вследствие ранений к 1944 г. опорно-двигательный аппарат изменил свое положение и носил явно выраженное искривление в правую сторону. Часто мы, дети, задавали ему вопросы о его ранениях и инвалидности, то получали ответы вроде такого, что он ехал на финскую войну в вагоне, налетели самолеты и разбомбили поезд, и он, не доехав до фронта, вернулся назад, но уже в госпиталь. А на вопрос, кто он был и почему попал в армию? Он отвечал, что был студентом в г. Ленинграде и всех их призвали в армию. Или рассказывал, что таким родился, или что он упал с дерева. Пока мы были маленькими. Гораздо позднее нам стало ясно, что