Говорит и показывает. Книга 1. Татьяна Вячеславовна Иванько
в полутёмных утренних сумерках я вижу, как горит его взгляд:
– Он… ничего… он ничего не сделал тебе?
– Что сделал?
– !!! – его лицо, глаза, брови красноречивее слов.
И догадался же до всего. Никто больше не догадался бы, не подумал бы и тем более не почувствовал, никто даже не думает, что что-то такое… Да что они вообще думают обо мне?!..
Но ты несправедлив, Ю-Ю!
– Да ты что?! – я задохнулась, возмущённая, что он подумал обвинять Васю.
Ю-Ю вдохнул, распустил густые брови:
– Ладно, спать ложись. Скоро уж все вставать начнут…
Я обняла его и поцеловала в тёплую, немного колючую щёку – не брился ещё.
– С Новым годом, Ю-Ю! – и близко посмотрела в его синеющие глаза.
– Да ну тебя, «С Новым годом»… – проворчал он, легонько оттолкнув меня и отправляясь к себе в комнату.
Я разделась и легла под одеяло. Постель какая-то холодная.
Меня жгли и вертели воспоминания о сегодняшней ночи, не давая уснуть. Как я сначала почти ненавидела эту Анну Олеговну, Васину маму, а она оказалась вовсе не такой, как я думала: не гадкой теткой, как представляется, когда думаешь о человеке, который пахнет так, как их комната. А Анна Олеговна маленькая, меньше, чем я, и глаза у неё огромные, печальные…
И Вася… Вася… Я повзрослела сегодня на несколько лет. И то, что у нас случилось с ним, и что не случилось… Как бы я пережила, если бы случилось? Как бы пришла и увидела Ю-Ю, если бы случилось? Он вон как рассердился… ему ещё противно стало бы, что я… что я такая… Такая…
Но при этом я знаю, что как это ни было бы ужасно потом, я позволила бы Васе. Хорошо, что он… что он такой. Настоящий. Настоящий мой друг.
Но его поцелуи, его руки, запах его тела, вкус его губ, горячность его кожи… Весь он, в моих руках, так близко. Никто ещё не был со мной так близко.
Я будто проснулась. Во мне что-то родилось и что-то умерло этой ночью. До вчерашнего дня была одна жизнь, с сегодняшней ночи началась другая. Всё по-другому. Я другая. Сам Вася другой.
Я даже не думала о нём, как положено думать о мужчинах. То есть, конечно, только как о мужчине и думала, но… мужчины, они где-то Там… Не так близко… И я не представляла ни разу, что он целует меня. Ни разу. Но я вообще ни разу не представляла, что кто-то целует меня. Выходит, правильно, родители думают, что я ребёнок и не беспокоятся.
До вчерашнего дня так и было.
Но Вася оказался мужчиной. И он подошёл близко. И я теперь не ребёнок… Как страшно, волнительно и необычно. Как грустно, что вдруг от меня отрезали детство. Что теперь я… женщина?
Какой ужас…
Ветер усиливался на улице, завывая и высвистывая свою вечную и жутковатую мелодию. И снег валит всё гуще и его мотает как занавес капризной невидимой рукой то в одну сторону от окна, то в другую.
Нарисуй нам, Мороз, круги на стекле.
Пусть стучится в окна злая пурга.
Нам тепло внутри
И мы не боимся зимы.
Если остывает в груди,
Вот тогда мне страшно.
Если останавливается кровь,
Мне