Автостоп и мои пять платьев. Майя Пепел
что все обойдется, мигом исчезает.
Я выхожу из такси. Штаны, куртка, рюкзак, проклятые светлые волосы, которые делают меня в их глазах очень привлекательной. Мужчины смотрят на меня.
Таксист показывает мне на «Газель»: «Здесь ты можешь спать». Все во мне кричит: «Беги!». Но какая-то малая часть шепчет: «Грузия – безопасная страна».
Я разрываюсь. До Сигнахи еще с десяток километров по гористой местности, альтернатива – сидеть до рассвета на пустынной улице.
Автомобиль, разумеется, не закрывается. Окна открыты. Курящие грузины будто бы не обращают на меня внимания.
Я залажу в автомобиль. Таксист уезжает. Я расстилаю куртку и свитер, достаю недопитую минералку «Набеглави», пью немного, чтобы хватило до утра. Есть не хочется, водитель, размахивающий пистолетом, угостил меня бутербродами с ветчиной. Пишу Ваньке: «Все нормально, я ночую в монастыре». Он в ответ звонит и кричит, что я от него сбежала.
– Да не сбегала я.
После того, как меня тошнило у него на руках от выпитого вина (второй раз в жизни, первый был, когда в 12 лет отравилась драниками в школьной столовке), мне казалось, что мы с ним хорошие друзья. Вместо этого он себя сейчас ведет как влюбленный мальчишка. Но мне сейчас не до этого. Успокаиваю его, говорю, что найду работу в хостеле за еду и жилье, объеду Грузию и приеду.
Потом звоню мужу и благодарю его за все хорошее, что он за мою жизнь для меня сделал. Говорю, что люблю и другие слова, самые важные, которые я должна была сказать, если бы это был мой последний день.
Кладу трубку. Ложусь на гладкий пол автомобиля. Впервые за долгие годы… молюсь.
13 июля.
…Не сплю несколько часов. Среди ночи происходит то, чего я так боялась.
Передняя дверь автомобиля открывается. На сиденье залазит мужчина и тянет ко мне руку с зажатым в ней длинным, сантиметров сорок, продолговатым предметом.
«Допрыгалась».
– Ты голодная? Хлеба будешь?
Продолговатым предметом оказался грузинский лаваш, а избушка, возле которой вечером курили мужчины, была местом, где его выпекают в традиционной местной печке – тонэ.
Утром стало еще смешнее. Я отдала недоеденный бутерброд с ветчиной бездомным котам и собакам, бегавшим вокруг, попросила у грузин набрать воды (она по всей стране чистая, можно пить и из-под крана). Краем глаза наблюдала за пекарями и мне хотелось хохотать. По их лицам было непонятно, кто кого больше боялся: я в эту ночь или робкие грузины меня в настоящий момент.
Приехало такси со вчерашним водителем. Он и его друг загрузили в машину, где я спала, выпеченный утром хлеб, и мы поехали в несколько близлежащих поселков: развозить хлеб по магазинам. Мне купили мороженое и дали денег на маршрутку.
По дороге на маршрутке в Сигнахи с меня попытались содрать за проезд не как с местной, а как с туристки. Не позволила.
«Ну так бы и сказала, что денег у тебя нет», – обиженно проворчал