Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1. Николай Федорович Дубровин
Да и о том паки напоминаем, чтобы послать в Гурьев городок для взятия пороха и свинца как можно и о своде с нижних форпостов команды, как прежде было предписано».
Донесение Трифонова было принято в Яицком городке с большим восторгом. Как только прибыл посланный, Сенгилевцев приказал ударить в набат, чтобы передать войску столь приятные известия. Услышав знакомый звук колокола, старые и малые казаки, даже женщины, собрались в круг, где узнали содержание полученных донесений, и решили отправить в войско своих посланных с поздравлением и с пожеланием захватить Фреймана в свои руки и привести его в Яицкий городок. В том же кругу было постановлено: производить ежедневное молебствие и немедленно отправить казака Максима Кабаева в Гурьев городок за порохом[167]и для свода казаков с низших форпостов.
«При городе же, – писал Сенгилевцев[168], – предводительствующей рукой Божией обстоит благополучно».
Отслужив молебен, казаки ходили с образами по всем часовням, а затем весь вечер провели в кутеже и пении; женщины же, не принимавшие участия в кутеже, собравшись толпой, ходили по домам послушной стороны и били мужчин.
В два часа утра, 4 июня, Фрейман двинулся вперед и почти с места выступления встретил отряды казаков, зорко следивших за всеми его движениями. Выслав вперед майора Демидова с драгунами и иррегулярной командой, Фрейман оттеснил казаков и занял гору, с которой он видел всю реку, «а равно и все неудобства мест к переправе». Левее отряда находилась высокая гора, командовавшая окрестной местностью и занятая казаками. Чтоб овладеть ей по возможности с меньшими потерями, Фрейман отрядил вправо к реке майора Сурина с 200 человек пехоты и двумя орудиями, показывая вид, что намерен переправиться в этом месте. Майор Сурин занял на берегу реки небольшую высоту, укрепил ее рогатками и, получив в подкрепление еще 200 человек мушкетер с двумя орудиями, приступил к приготовлениям для переправы. Казаки оставили свои позиции, быстро переправили по мосту свои орудия и собрались на противоположном берегу против отряда Сурина. В ожидании начала переправы они открыли огонь из орудий, и «хотя с их стороны, – писал Фрейман, – стрельбы было весьма много, но как они рикошетом стрелять не знают, то ядра их весьма мало вредили и летали через»[169].
Увлеченное желанием не допустить до переправы, Яицкое войско почти все собралось против отряда Сурина и не заметило, как Фрейман занял левую гору и поставил на ней свои орудия. Вслед за тем Сурину приказано было отступить, и он, под прикрытием выставленных на командующих высотах батарей, спокойно и без потерь присоединился к отряду. Войско сознало тогда, что оно обмануто и что сопротивление с его стороны невозможно; две горы, расположенные в одну линию и в недальнем расстоянии одна от другой, были в руках Фреймана, на них были поставлены батареи и в промежутке между возвышенностями можно было спокойно совершать переправу.
Не пытаясь при таких условиях препятствовать
«По самонужному ныне дошедшему до всего здешнего общества обстоятельству, – писал Сенгилевцев 4 июня Гурьевской сотенной команды походному атаману Андрею Чипову (?), – о котором податель сего может ясно доказать, потребно пороху, ядер и свинцу. А как оного пороху, ядер и свинцу в Гурьеве находится немалое число, почему в войске Яицком рассуждено взять оттоль половинное число, того ради и повелевается вам оного пороха, ядер и свинцу, взяв половинное число для доставления сюда, отдать посланному с сим казаку Кабаеву, и с ним для препровождения оного интереса отправить из команды своей 25 человек совсем вооруженных. Прапорщика же [Филатова], находящегося у вас с командой, дабы он не мог куда в другие места дать о том известия, заковав всех в железо, содержать под крепким караулом».
В ордере от войска Яицкого Василию Трифонову 4 июня // Московский архив Главного штаба, оп. 93, св. 492.
Записка Фреймана // Гос. архив, VI, д. № 505; Рапорт Фреймана Рейнсдорпу 12 июня 1772 г. // Московский архив Главного штаба.