Миражи счастья в маленьком городе. Татьяна Краснова
на полуслове и ушел первым. Братик издал огорченный вопль:
– Ты все испортила! – А потом задумался, поднял серьезные глаза и спросил: – А почему он в тебя не влюбился?
Мы тебя любим
Подскакивая и сверкая на солнце, по лестнице катился перстень. На голубом прозрачном камне была вырезана летящая цапля. Внизу плескалось море, пустынное и дикое. Перстень подскочил еще раз… и голубая цапля взвилась в небо. Волна плеснула на ступеньку… Возвратившаяся птица кружилась над морем. Долго повторялся печальный плеск.
Вот это сон, подумала Марина, приходя в себя. Надо сбегать к Доре, она умеет разгадывать сны.
Дора не появлялась всю неделю. Отец отмахивался:
– Наверно, занята в больнице. Опять, поди, в две смены нагрузили.
Марина пыталась растолковать, что дело в Еве, что Дора из-за нее не приходит и, может, никогда больше не придет, но папа начал раздражаться.
– Я уже все сказал! Они останутся здесь, пока у Евы все не устроится.
Марина решительно отправилась к Доре.
– Как родители? – прокудахтали Петровна и Глебовна. – Как сестрица?
– Какая она мне сестрица, – дрогнувшим от возмущения голосом ответила Марина, постучалась и громко позвала: – Дора, ты не на работе? Пойдем к нам, я хотела тебе сон рассказать. – И еще громче, на всю улицу: – Пойдем-пойдем! Ты нам очень нужна! Ты не домработница, мы тебя любим! Это все знают! Отец собирался сам зайти, просто не успел. С гостями столько мороки.
– Долго прогостят-то они? – выглянула Дора.
– Отца не поймешь, – сказала Марина, понижая голос. – Будто бы пока у Евы все не устроится, а что это значит – я не поняла. На работу, что ли, она должна устроиться? Так она ее не ищет, сидит целыми днями и ничего не делает, больная какая-то. Папа говорит: устала от жизни… Я ее даже сначала боялась. А потом ничего, перестала, она же тихо сидит. А вот Кларисса эта, идиотка! Я папе рассказываю, как она хозяйку из себя корчит, как в школе врет, что она моя сестра, а он смеется: детский сад – штаны на лямках.
– Пал Палыч всегда веселый, – с простодушной улыбкой проговорила Дора, представлявшая себе всю эту сцену в лицах – таких родных и таких любимых.
Пора перебираться
Жанна выглядывала в окно.
– И где наш стихоплет? Чего он собирался сообщить?
– Что его стихи печатают в «Белогорских вестях», – ответил Рафаэль. Он был настроен воинственно, по лестнице взбежал вприпрыжку и остановился посередине Марининой комнаты. – Так ведь нет – не печатают.
Жанна фыркнула. Рафаэль притопнул.
– Да я ходил к ним только ради смеха!
– Потому же тебя и впустили туда, – ввернула Жанна.
– Они печатают такую ерунду, что я решил – пусть поглядят на настоящие стихи!
– Святая простота. – Артур давился от хохота.
Жанна уселась на подоконник. Опять тут эти первоцветы! Фиолетовые подснежники растут повсюду, а эти, белые, шелковистые – только на том берегу озера. Кто это делает