Каюсь. Том 1. Полина Александровна Раевская
но я сохраняю улыбку и так же бодро, как ни в чем не бывало, уточняю:
-Как это -« как обычно»?
-Как я всегда заказываю, –грубо парирует Олег, отчего я растерялась. А он добивает, раздраженно добавляя,– не первый день работаешь, пора бы уже и выучить предпочтения постоянных клиентов.
Застываю истуканом, а непонятная боль выстрелом пробивает грудь, обжигает глаза слезами обиды и унижения. Сглатываю тяжело и не могу отвести взгляд от него такого невыносимо красивого и жестокого. Щелкаю по небу языком, а в виске пульсирует : « Не смей плакать, не смей! Только не при нем.» Смотрю на него пристально, пытаясь найти хоть каплю сожаления, но натыкаюсь на стену равнодушия.
-Долго собираешься так стоять? Не трать мое время, иначе чаевых не получишь, –контрольный выстрел без тени сомнения и жалости.
Что я тебе сделала? Зачем так грубо? –спрашиваю его взглядом, но он лишь приподнимает бровь, как бы поторапливая меня, всем своим видом показывая, что его терпению приходит конец.
Соберись, Токарева, соберись, ты просто официантка, а он просто клиент. Тебе каждый день грубят. Соберись!
Прикусываю дрожащую губу, пытаясь совладать с собой и охрипшим от поступающих слез голосом шепчу;
-Хорошо, ваш заказ будет готов в течение получаса.
Резко разворачиваюсь, и иду, словно сомнамбула, уставившись в одну точку на противоположной стене. Все плывет, как в тумане. Руки дрожат, в глазах печет, как будто песок разъедает их.
Да, Олег Александрович– вы мастер ставить людей на место, только стоило ли так жестко? И кого-глупую девчонку?
Делаю все на автомате. А вообще хочется скрыться в подсобке и не выходить, пока ресторан не опустеет. Мне кажется, что каждый присутствующий был свидетелем моего унижения. Но смалодушничать не могу себе позволить; во-первых, не стоит смешивать работу и личное, а во-вторых, показывать, что меня задело. Я просто официантка, он просто клиент, а тот вечер –небольшое приключение, мимолетное помутнение рассудка, которое нужно забыть.
Несу поднос с его заказом и как мантру повторяю про себя ; «Мне все равно, абсолютно, совершенно пофиг!»
Подхожу, Олег разговаривает по телефону, что меня радует. Посматриваю на него, хотя это какая-то пытка. Его смех бесит. Понимание, что ему плевать, а я едва сдерживаю слезы, сильно бьет по самолюбию. Мне до слез обидно, но я продолжаю раскладывать приборы перед ним, я же сильная девочка. Сильная девочка, у которой болит душа.
-Что-то еще?-задаю дежурный вопрос ничего не выражающим голосом.
-Да, -закрыв динамик телефона, отвечает он мне.
Я вопросительно приподнимаю бровь, в ожидание пояснений и они тут же последовали.
-Не пиши мне больше ни просто так , ни под заезженными предлогами. Тот вечер-недоразумение, не стоит придавать ему какое– либо значение, – его слова были подобны отрезвляющей пощечине, такие покровительственные, что мне стало