Сумерки в лабиринте. Наталья Волохина
Что вы так обижаетесь, будто сами этот бред написали?
Коллеги дружно прыснули. Настя нечаянно попала в точку. Заведующий из багрового – красного сделался бледно – синим и свистящим шепотом выдал:
– Вы, вы – нахалка. Зазвездившаяся…
«Блядь», – чуть было не ляпнула Настя, но вспомнив утреннюю стычку с Тамаркой, промолчала. Сдернула ремешок сумки со спинки стула и с мыслью: «А вот ремешком хорошо бы получилось его придушить. Так бы и впился в жирную шею», – покинула заседание кафедры.
Позволить себе такой финт могла только Настя, к чему все давно привыкли, а начальство притерпелось, хоть и буйствовало иногда, как сегодня. На самом деле Настена ничего себе не позволяла, просто делала, что хотела, не опасаясь увольнений, не надеясь на волосатую руку. Уволят, так уволят. Обычно не увольняли, она им была нужнее, чем они ей. Никаким пофигизмом, выпендрежем, хамством тут и не пахло. Отсутствие барьеров и авторитетов – естественное Настино состояние с момента рождения. А про звездизм – это он от зависти.
«А вот выпьем сейчас с Сонькой кофейку в “Пещере”». Вспомнился вкус больничного чая, и рот наполнился горьковатой слюной. «Что за черт?! Засыпать стала среди бела дня, и снятся мерзости всякие. Хотя на заседании кафедры и не такое привидится», – хмыкнула Настя и зацокала каблучками по оголившемуся асфальту.
– Анастасия Николаевна!
– Что ж за день-то такой! – разозлилась Настя. – Покину я сегодня эти галеры?! Чего тебе, Олежек?
Античный герой глянул на неё родными серо-голубыми глазами, и в солнечном сплетении завозился знакомый комочек боли. «Сбрендила, старая дура! – выругала она себя. – Ну, похож – похож на Андрея, а дергаться-то зачем». Пока он шел к ней, откидывая белокурые волосы со лба, таким знакомым жестом, что зубы ныли, она старалась справиться собой, «сделать» нормальное лицо. Но воспоминание об утренней репетиции смело остатки сопротивления, и острая боль пронзила висок. Настя резко побледнела. Олег испуганно спросил: «Вам плохо? Давайте, я вас провожу».
– Нам плохо, давайте, – попыталась пошутить, но вышло как-то жалко.
И пока он вел её, уверенно ухватив под руку, усаживал на любимое местечко в «Пещере», размешивал сахар в чашке с кофе, она, ни слова не понимая, слушала его успокаивающий голос и потихоньку отпускала, растапливала иголку в виске и жесткий комок боли в животе.
– Вы согласны? – неожиданно пробился вопрос.
– С чем?
– Как, с чем? Что нужно заменить или меня, или Ляльку в спектакле.
– Зачем?
– Вы меня совсем не слушали? Я же объяснил, у нас не получится с ней.
– Почему? У вас чудный дуэт…
– Был.
– Почему – был? Просто последняя репетиция, – Настена замялась, – неудачная. Так бывает. Пройдет.
– Не пройдет, а прошло, – упрямо сказал Олег.
Обозначились скулы, жесткие складки у рта. «А он уже не Олежек, – подумала Настя, – вырос». Вслух спросила:
– Что прошло?
Он собрался с духом и выпалил:
– Влюбленность наша с ней