Агаррат. Восхождение. Анна Литвинова
их не было.
– Так ты когда планируешь определиться со специализацией? – разрушив тишину, спросила Дани.
– Не знаю. Не уверен, что мне вообще нужно это делать. Но на боевые магические искусства я уже записан. Как и на курсы по холодному оружию и рукопашному бою. Думаю, это будет полезно, даже если решу посвятить свою жизнь теории магии, – почему-то рядом с ней мне хочется говорить откровенно.
– Здорово, и у меня начинаются эти дисциплины. Точнее, продолжаются. Так что там увидимся точно. У нас же общие тренировки, без деления на новичков и старичков. В первый год ой-ой-ой задают жару. Думала, что у меня все кости переломаны еще на рукопашке, пока не дошло дело до магических поединков. Вот тогда я узнала, сколько чего и как можно сломать, растянуть, обжечь, размозжить. Лазарет становится родным домом. Зато быстро учишься верно оценивать и свои силы, и противника. Познаешь самую главную истину – побеждает тот, кто остался жив. И хотя бы относительно цел. Потому часто победа – это быстро, пусть и позорно, сбежать.
Она говорила так спокойно, мягко, уверенно. Действительно делилась со мной своим опытом. А мне стало некомфортно. Я живо представил все эти «сломать» и «разможжить» и вспомнил горящий учебный корпус и ее на своих руках. Она так быстро обратилась человеком. На ее теле живого места не было. Дышала, казалось, из упрямства. А я вливал Силу. Сколько было.
Я тогда даже еще не знал, что это и как называется и зачем я все это творю. Словно голос в моей голове настойчиво указывал, что мне делать. И помню облегчение, когда я отнес ее ректору. Когда он забрал ее и заверил, что я успел, все будет хорошо. У нее все будет хорошо.
– Да, эта стратегия точно по мне, – рассмеялся, отгоняя воспоминания, и правда, я скорее книжный червь, чем боец, – тут на днях, в качестве подготовки к боевым дисциплинам, попробовал отжаться, получилось унизительно мало.
Не знаю зачем я это сказал. Мне хотелось поделиться с ней. Пусть даже посмеется, осудит. А то, что она будет думать обо мне… ох.
– Ну, тут стоит привыкнуть к унижениям. В любом случае, рядом с очень многими ты будешь выглядеть до смешного слабо. Даже если будешь невероятно силен и тренирован, – я уловил в ее словах печальные нотки.
– И то верно, постараюсь не впадать в самобичевание. А мы как раз и на месте, – сообщил я и услужливо пропустил Дани вперед, распахнув тяжелую створку обитой сталью и дубовым шпоном двери.
Мы поднялись на второй этаж по темной, запыленной лестнице. Да уж, у боевиков такого никогда не увидишь. Там всегда кристально чисто, за этим строго следят. Тут же угодья людей, по большому счету, ушедших от этого мира. Какое им дело до какой-то там пыли. И паутины.
Аристотель вышел к нам навстречу. Он был одет в мантию преподавателя, явно видавшую и лучшие виды. Клочковатая борода перевязана тесьмой, в тон той, что удерживала на удивление пышную, пусть и полностью седую шевелюру. Он неловко улыбался, с трудом скрывая нетерпение. Я предупредил его о визите и о его сути.
– Наконец-то, я вас так ждал! Двуликие