Огонь извечного колдовства. Владимир Мясоедов
в телекинезе, я принялся создавать вокруг четверки авантюристов максимально прочный барьер…И чудом, не иначе, успел переместить его вверх и закрутить в нечто вроде полусферы, прикрывая голову, когда чудовища наконец атаковали. Но не малоразмерные, юркие и относительно легкоуязвимые цели. А самую большую для себя и, главное, спрятавшихся сектантов угрозу.
Выдавая в обратном направлении длиннющие хвосты ядовитого газа, наросты искаженной плоти сорвались со своих неживых опор и словно неуправляемые ракеты понеслись вперед по идеально прямой траектории, чтобы разбиться вдребезги о мои плечи, спину, хвост, живот или прикрывший лицо, щеки и затылок магический щит. В момент своего саморазрушения фырчалы выдавали мощнейший направленный импульс, состоящий наполовину из ударной волны, наполовину из концентрированной негативной энергии. Словно игла стилета эти выплески шли только вперед, раздвигая, проламывая, промораживая и обращая во прах то, что находилось на их пути. Кто-то другой, ну может за исключением богов и высших демонов, на моем месте бы сразу умер. Существа светлые и нейтральные не смогли бы выдержать такую концентрацию ядовитой магии. Даже драконья чешуя вряд ли бы сумела выдержать подобный напор и сдалась в месте удара, пропуская волшебный аналог кислоты к мягкому и уязвимому нутру. Да и темным тварям сродство с атакующей их стихией помогло бы не сильно. Лич или кто-нибудь из ледяных легионеров не сдохнет от близкого знакомства с родственной ему силой? Ну и ладно. Все равно останется кинетический импульс, сопровождающий магическую самоликвидацию фырчал. И несколько таких своеобразных живых или псевдоживых снарядов без труда порвут цель размером с человека на несколько кусков.
– Ой, блин. – Только и смог сказать я, прежде чем завалиться на бок, лишь чудом не придавив никого из авантюристов. В бытность человеком мне случалось огребать в драках…Особенно последнее время. Однако так сильно давно уже не лупцевали! Каждый удар от фырчалы, пришедшийся в незащищенное барьером тело, был подобен близкому знакомству с арматурной, ломающей кости и разбивающей в кровавые лохмотья плоть. И таких за какую то жалкую секунду я выдержал сразу полсотни! – Ооо…Ааа…Собака, как же больно…Ууух!
Минуту или около того я только и мог, что корчиться на песке, доламывая остатки хибар и стараясь найти то положение, в котором истекающее кровью тело будет хоть немножечко меньше болеть, а обломки костей перестанут впиваться в окружающее их мясо. Остатков самоконтроля едва хватило на то, чтобы не раздавить группу авантюристов. Да и то не знаю, сумели бы они уцелеть, не окажись глаза выпученными от боли до такой степени, что круговой обзор стал немногим хуже, чем у совы. Потерявшие большую часть живой массы фырчалы порядочно сдали свои позиции, но из боя тем не менее не выбыли. Лишившись пригибающей их вниз тяжести, высушенные жаркой погодой и временем трупы с хрустом разгибались и резво бросались вперед, скаля гнилые зубы. От обычных зомби подобных противников