Братья и Сёстры. Евгений Черносвитов
все его хладнокровные злодеяния, слегка прикрытые вуалью – местью за отца! И настолько это срабатывает, что и доведение до самоубийства, а, ведь, именно так! – своей возлюбленной, Офелии, мы прощаем Гамлету, принцу! И во время дуэли «добро» и наше, читательское отношение – на его стороне принца, а не на стороне брата несчастной Офелии, Лаэрта!
«Гамлет, принц датский» есть «Государь» эпохи Ренессанса. Эпохи, подошедшей к бездне вседозволенности. У нас это сейчас зовется беспредельщиной. Гамлет, принц датский – беспредельщик? Да нас разорвут на части или засмеют рафинированные интеллектуалы! Но, мы, тем не менее, пойдем дальше! А здесь подчеркнем главную черту характера Гамлета, принца датского, нашего современника – властолюбец!
И, задавшись, наконец, вопросом – по какой истинной причине Гамлет, принц, ненавидит своего дядю (если вдумаемся спокойно, то поймем, что Гамлет, принц, увы, никогда не любил свою мать. И странное у него к ней отношение, коль он позволяет сказать матери следующее (залезть в ее постель!):
«Тогда И продолжайте делать, что хотите,
Ложитесь ночью с королем в постель
И в благодарность за его лобзанья,
Которыми он будет вас душить,
В приливе откровенности сознайтесь…».
Это равносильно тому, как Офелия «показывает» daddy свою девственную белую грудь… Кстати, принц Гамлет, вероятнее всего также был девственником…
Как, вероятно, не любил ее и Король Гамлет! Любить – это прощать! Любовь потому и слепа, что не видит никаких пороков в любимом человеке. Мать любит живого. Какое твое дело, сынок, коль ты любишь свою мать? Ты, ведь, давно, как вылез из детских штанишек! Да потому, ответим за Гамлета, принца датского, что возлюбленный матери отнял трон… у принца Гамлета, властолюбца! И поэтому, властолюбцу все равно, что мать любит и счастлива в новом браке. А вступить в него поспешила, потому, что понимала – без Короля Дании – конец! Понимала, что принц Гамлет – не Король Дании. И – не может быть Королем Дании, ни в настоящем, ни даже в отделенном будущем! В то время, когда его ровесник, принц Норвегии Фортинбрас, собирал войско, чтобы идти на Данию и возвращать, отобранные Королем Гамлетом у Норвегии земли (а, отнюдь, не для того, чтобы отомстить за убийство отца!), Гамлет метался, между – «быть или не быть»! И думал, через сколько времени его голова будет выглядеть, как череп Иорика? Об этом он расспрашивает могильщика: «Много ли пролежит человек в земле, пока не сгниет?» И выслушивает его подробный рассказ. Выслушав и додумав, что сие не миновало и Александра Македонского, Гамлет, принц, восклицает: «До какого убожества можно опуститься, Горацио!» А, выражая отвращение и едва скрытый ужас при виде того, во что превратился Иорик, держа череп своего няньки – шута, Гамлет, принц, задает вопрос, но, скорее, роняет душе спасительное утверждение – надежду (какого не нашел в рассуждениях «быть или не быть?»). Надежду каждого латентного