Москва – Варна. Сборник прозаических переводов с болгарского языка участников Первого Международного конкурса-фестиваля. Ирина Коробейникова
и за Илонка… – замълча вцепенен с вперен в огъня поглед – и… за една неродена! Бог да ги прости!
Постави свещта и се прекръсти.
* * *
Излезе от църквата. Мина през магазина и напазарува. Привечер мобилният му телефон изввъня и той прочете на дисплея едно близко име.
– Здравей, батко! Как сте, отдавна не сме се чували. Поздрави всички вкъщи! – гласът на сестричката му го приюти.
– Здрасти. Добре сме, няма от какво да се оплачем. Ежедневие. Ще се видим напролет и ще се наговорим. Вие как я карате?
– Ми Васко на училище, Деси на градина. Ние по работа – и така… Аз ходих на лекар, сложих си спирала. Той Иван не е виновен, аз не му се сърдя, и аз нося вина, сама трябва да се грижа за себе си. Просто не можеше иначе, нали знаеш, не му бе времето… Кофти ми е за друго… Нали знаеш…
– Да… знам.
– Айде, дочуване. Обичам те!
– И аз те обичам. – Отговори човекът и натисна копчето.
Оттогава мина около година. Той й бе казал, че не е съгласен по принцип, но в ролята си на брат не можеше да взема решения…
Дома
Я просыпаюсь. Сквозь синие занавески в северной спальне нельзя понять, настал ли уже день. Сую босые ноги в шерстяные тапки и выхожу в ледяной коридор. В сельской местности всегда холоднее, чем в моей теплой квартире в Софии. Сегодня моя мама дома и присмотрит за моими детьми. Мысль об этом расслабляет меня, и я превращаюсь в теплую булочку, завернутую в хлопковое полотенце, на старой доске красного дерева.
Уношусь в полудрёму. Я представляю, как готовлю, глажу детей по волосам и не говорю им ничего.
Встаю я в полдень. Вытягиваюсь на кровати и смотрю на тени, которые отбрасывают шторы. Поднимаюсь и одеваюсь. Врываюсь на кухню, как студент, умирающий с голоду. Моя мама взбалтывает яйца спиной ко мне. Я жду несколько секунд, но она не оборачивается. Я подхожу и обнимаю ее за талию.
– Доброе утро, – говорит она, колеблется и добавляет, – моя девочка.
Я провожу пальцами по ее волосам и целую в щеку.
– Выпьем кофе?
– Только что встала и уже ищешь кофе! Умойся, позавтракай. Есть булочки.
– Давай выпьем кофе. Оставь булочки.
Траур, казалось, прилип к ее лицу. Фиолетовые тени под глазами были очерчены тонкими черными морщинами по краям – как подсохшие пятна грязи после обильных потоков слёз. Ее спортивный костюм отвис на коленях. Торчат отбеленные непричёсанные волосы. Я наблюдал за ней какое-то время, пока пью горячий кофе. Она оставляет чашку и ставит её на лакированный поднос.
– Я рада, что я твоя дочь.
– Почему?
– Почему нет?
Мы молчим со слезами на глазах. Я не могу признаться вслух, что я тоже шокирована смертью ее матери и ее брата в один и тот же год.
– Соседка заходила ко мне на днях. Хочешь сметаны?
– Да.
– Мы недавно пригласили их на обед, – продолжает она, вытирая слезы рукавом с фиолетовыми разводами. – Ее муж уже