Дочь пирата. Гэлен Фоули
в музыкальную комнату, она застала Дариуса с одной из его многочисленных любовниц. Прижав девушку к стене, он, стоя, бурно овладевал ею. Распахнутая белая рубашка свободно свисала с плеч, обнажая широкую загорелую грудь, черные облегающие штаны соскальзывали с бедер под руками полунагой женщины, спешившей его раздеть. Когда Серафина распахнула дверь, Дариус оглянулся, и на миг их взгляды встретились.
Принцесса до сих пор помнила обжигающую страсть этого взора, когда она, ошеломленная, застыла в дверях. Ей не забыть насмешливо-обольстительную улыбку, которой Дариус одарил ее, прежде чем она захлопнула дверь и в панике бросилась прочь. Точно такая же улыбка блуждала и сейчас на его губах.
– Я подержу ее для тебя, – отвечал Филипп.
– О, со мной она драться не станет, – возразил Дариус. – Не так ли, ангел мой?
Щеки ее вспыхнули огнем, и она опустила голову. Серафина с ужасом видела, как хищно он приближается.
Она твердила себе, что это часть его плана… что она наследница трона!.. что Дариус никогда!.. Никогда!..
Неумолимо медленными шагами он приблизился к ним и остановился в двух-трех дюймах от нее. Так близко, что почти коснулся грудью ее сосков. Она ощутила его дыхание.
Зажатая между двумя высокими безжалостными мужчинами, Серафина часто и прерывисто дышала, по обнаженной коже пробегали волнами то жар, то холод. Еще мгновение, и Дариус дотронется до нее. Когда принцесса осознала это, горячий румянец залил ей щеки: к страху примешалось неуместное желание близости, и Серафина съежилась от стыда. Обычно она была очень находчива, но в эту минуту лишилась дара речи и растерянно уставилась на серебряную пуговицу сюртука Дариуса, находившуюся на уровне ее глаз.
Серафина не могла придумать ни единого слова, ни одной фразы, которая могла бы спасти ее. Она была не в силах выговорить имя отца или жениха… более того. Даже вспомнить лицо Анатоля. Ужас изгнал из памяти все, оставив лишь пустоту в душе. Только Дариус завладел ее чувствами… первобытный… свирепый.
Дариус схватил Филиппа за горло и вырвал у него Серафину. Блеснуло лезвие кинжала Филиппа, но Дариус увернулся, сжал правое запястье противника и вздернул его вверх. Серафина споткнулась, упала на четвереньки, откатилась к краю дворика, но тут же поднялась и судорожно дрожащими руками натянула на себя обрывки одежды. Она хотела убедиться, что Дариус не пострадал, но фонтан заслонял его.
Металл лязгнул о камень. Филипп выругался: его оружие покатилось по плитам дворика. Он рванулся за ним, но Дариус оттолкнул кинжал носком сапога и схватил недруга. Извернувшись, тот вырвался и бросился наутек.
Дариус накинулся на него, ухватил за воротник, швырнул вниз, на камни, и встал между ним и выходом.
Объятая ужасом, Серафина не могла отвести глаз от этой сцены. Металл рассек воздух, и она увидела, как тонкий кинжал Дариуса с рукояткой из слоновой кости сверкнул в лунном свете.
«О боже!»
Филипп вскинул руки, отражая первый удар, и лезвие кинжала Дариуса рассекло поперек обе подставленные