Приснился мне Чаплин.... Роман Карцев
мы арбузы и с жадностью уплели. И полетели дальше.
Примерно час еще летели, совсем уже очумели, и внезапно – о боже, действительно чудо! – под нами огромный завод, из алюминия, что ли, прямо сверкает на солнце. Снизу нам машут. Мы сели. Сразу подбежали люди с цветами. Здрасьте, говорят, мы из Одессы. Все? Почти… Есть из Николаева, Херсона, Ташкента… И повели нас на завод.
Он и впрямь оказался восьмым чудом света: посреди пустыни, громадный, полностью автоматизированный. Здесь перерабатывали нефть для оборонки.
Нас накормили. Потом мы полетели на базу, откуда возят рабочих на вахту. А потом главный инженер, казах, позвал нас зайти в юрту, где живет его семья. На полу и на стенах ковры, стульев нет, все сидят на ковре в позе лотоса. К нашему приезду хозяева зарезали барашка, и, конечно, фрукты, арбузы, вино. Уже минут через двадцать мы начали ерзать – с непривычки затекли ноги, заболела спина. А тут из другой комнаты высовывается рука с подносом, а на нем – печень барашка, почки, яйца… Все свежезажаренное, прямо шипит, и аромат!.. Ели мы уже и лежа, и стоя, – а хозяева посмеивались, сидя в привычной позе…
Летим обратно на базу. Нас принимает начальник, одессит, угощает, потом спрашивает:
– Ну как?
Мы рассыпаемся в восторгах, Витя (инженер все-таки) расспрашивает о технических подробностях, подобрался уже к военным секретам. Начальник ему:
– Виктор Леонидович, вы где в Одессе живете?
– На седьмой станции Фонтана, – отвечает Витя.
– А я на восьмой, – говорит начальник. – Давайте я к вам заеду и все расскажу.
Мы благодарим за сказочную экскурсию, прощаемся.
– Э-э, нет, – говорит начальник, – вас, между прочим, давно уже ждут.
Вышли мы – и глазам открылась поразительная картина: в песке скамейки, на них человек пятьсот сидят и аплодируют. И мы отыграли перед ними свои миниатюры. Удивительно удачный концерт получился.
Мало того, после концерта начальник принес панаму, а в ней – деньги за выступление. Оказывается, они пустили панаму по кругу… Мы поначалу всерьез обиделись, но он долго упрашивал:
– Выпейте за нас и за всю Одессу!
А вы говорите – где Одесса…
Наш юмор
Юмор в Одессе я называю разговорным джазом, потому что здесь нужен абсолютный слух: пойдешь налево – юмор угробишь, пойдешь направо – загубишь интонацию. Одесский язык требует точной интонации, чуткости к музыке слова, легкости.
Мне так дорога была наша одесская интонация, что я в конце концов сделал эту изумительную речь, этот солнечный язык, пронизанный юмором в каждом звуке, своей профессией.
Сейчас мало осталось в Одессе тех одесситов, среди которых я вырос, тех, кто населял мой город, как населяет тело его душа. Они разъехались, развезли Одессу по кусочкам, и эти кусочки ставят свои интонационные ударения на улицах Израиля, Австралии, Америки, Канады…
Здесь…
Как-то в Одессе ко мне подошел мальчик лет восьми:
– Дядя Рома, я вас первый раз вижу живым!
– Ну и какое у тебя впечатление?
– Я думал, что вы хуже! А вы нормальный!..
На