Законный брак. Элизабет Гилберт
нанять Фелипе вместо того, чтобы выходить замуж? Можно ему будет приехать в Америку в качестве моего сотрудника, а не мужа?
Фелипе выпрямился и воскликнул:
– Дорогая! Какая потрясающая мысль!
Офицер Том посмотрел на нас как-то странно. И спросил Фелипе:
– Ты что, скорее предпочтешь, чтобы она была твоим боссом, чем женой?
– Ода!
Я чувствовала, как офицер Том почти физически сдерживает себя, чтобы не спросить: «Да что вы вообще за люди?» Но он был слишком хорошим профессионалом, чтобы позволить себе такое. Вместо этого он откашлялся и произнес:
– К сожалению, то, что вы предложили, в нашей стране незаконно.
Мы с Фелипе снова поникли – опять одновременно, в унисон – и погрузились в мрачное молчание. После долгой паузы я снова подала голос.
– Ну ладно, – проговорила я обреченно. – Давайте покончим с этим раз и навсегда. Если я выйду за Фелипе сейчас, прямо здесь, в вашем кабинете, вы пустите его в Америку сегодня? Может, у вас и священник прибережен для таких случаев в аэропорту?
Бывают в жизни моменты, когда лицо у обычного человека становится как у ангела, – это случилось и тогда. Том, усталый, с брюшком и значком техасского отделения Министерства нацбезопасности, улыбнулся мне с такой грустью, добротой и светлым пониманием, каким совершенно не было места в этой душной бесчеловечной каморке. Он вдруг сам стал похож на священника.
– Не-е-т, – тихонько протянул он, – боюсь, так дела не делаются.
Теперь, оглядываясь назад, я, конечно, понимаю, что офицер Том уже тогда знал, что предстоит нам с Фелипе, – знал гораздо лучше нас. Он знал, что получить официальную визу жениху гражданки США будет ой как непросто, особенно после «пограничного инцидента» вроде этого. Офицер Том предвидел всю тягомотину, которая нас ждала: от адвокатов в трех странах на трех континентах, ни больше ни меньше, которые должны будут оформить все необходимые документы, от рапортов из федеральной полиции в каждой стране, где Фелипе когда-либо проживал, стопок личных писем, фотографий и прочих интимных свидетельств, которые нужно будет собрать, чтобы доказать, что наши отношения не выдуманные (в том числе, что меня особенно взбесило, общие банковские счета – ведь именно их мы с особенным усердием пытались в нашей жизни не объединять), до отпечатков пальцев, прививок, обязательного рентгена грудной клетки на туберкулез и собеседований в американских посольствах за границей; до выписок о военной службе, которые нам каким-то образом придется раздобыть, – тридцать пять лет назад Фелипе служил в бразильской армии; до невообразимого количества времени, которое Фелипе придется провести вне США, пока продолжается вся эта катавасия, и невообразимого количества затрат, и, хуже всего, до ужасающей неопределенности, что, возможно, всех этих усилий будет недостаточно, неуверенности в том, признает ли правительство Соединенных Штатов (которое в этом случае вело себя не иначе как суровый, старых правил папаша) Фелипе в качестве супруга своей ревностно охраняемой законной дочери.