Месть княгини Софьи. Александр Прозоров
первые детские от него, пони серого именно он мне подарил, когда пять лет исполнилось. Кинжал первый от него, пояс от него. В юности именно он мне первую броню подарил, байдану на вырост. А как я взрослым стал, то стол московский в подарок от него получил. Он же полгода назад нас с тобою сюда сам вернул, по одной лишь своей доброй воле! Как можно не любить такого дядюшку?
– Если любишь и он тебя не воюет и балует, зачем тогда ты сам на него нападаешь? – совсем уже запуталась царственная девочка.
– Да матушка совсем заела… – Отбросил наконец-то сдавшуюся ферязь Великий князь и устремился к Марии. – Докажи да докажи, что он в твоей власти! Победи и помилуй, победи и помилуй…
Его губы коснулись уголка ее рта, щеки, потом шеи, ладони жадно скользнули по бокам, спине, опустились к юбке…
– Дозволь мне исполнить свой супружеский долг, мой ясный сокол… – попросила Великая княгиня. – Садись на сундук.
Василий Васильевич довольно улыбнулся, сел на сшитый из ясеня ящик с медной окантовкой.
Девочка медленно опустилась перед ним на колени. Взяла в руки левую ногу, крепко вцепилась пальцами в пятку, напряглась, стянула сапог и откинула в сторону. Затем сняла второй, отставила, поднялась и поспешила к двери.
– Стой, ты куда?! – возмущенно подпрыгнул Великий князь, нагнал юную супругу, схватил за руку. – И это все?!
– Знамо, все, желанный мой и ненаглядный, – провела ладошкой по пушистой щеке своего восемнадцатилетнего мужа девочка. – Али ты забыл, что баня нас с тобою поджидает протопленная? Там и простыночки чистые, и рубахи свежие, и вода горячая, и квасок холодный, и стол накрытый.
Государыня распахнула дверь и крикнула наружу:
– Княжьего постельничего сюда! Банный халат Великому князю!
Насколько славно за два с небольшим часа удалось попариться государю Василию Васильевичу и государыне Марии Ярославовне – неведомо, ибо происходило все сие за запертыми дверьми. Однако же вышли они горячие и совершено умиротворенные, держась за руки и нежно переглядываясь. И вопреки исстари заведенному обычаю – по своим покоям не разошлись, так плечом к плечу и удалились в опочивальню к Великому князю.
Впрочем, молодежь никогда не понимает обычаев, заведенных мудрыми престарелыми предками.
Вот пройдет лет сорок – тогда сторониться друг друга и начнут.
В восемнадцать же – каждая минута бессмысленной разлуки за вечность принимается!
И потому завтракали супруги тоже вдвоем, жадно глядя друг другу в глаза.
– Я ведь могла тебя потерять! – внезапно сказала Мария. – Достаточно одного случайного выстрела, камня, брошенной сулицы – и все! Все будет кончено! Это какая-то несуразица: побеждать, чтобы миловать! Если вы с дядюшкой так любите друг друга, ну так давайте держаться вместе, одной семьей. Зачем нужна война, чтобы стать своими?
– Матушка говорит, нужно доказать дядюшке, что я способен одержать над ним верх, – ответил государь. – И тогда можно оказать ему милость и простить.
– Прости