Фиеста. Эрнест Хемингуэй
с ними была Брет.
Я очень злился. Почему-то они всегда злили меня. Я знал, что их считают забавными и что нужно быть снисходительным, но мне хотелось ударить кого-нибудь из них, все равно кого, лишь бы поколебать их жеманное нахальство. Вместо этого я вышел на улицу и выпил кружку пива в баре соседнего дансинга. Пиво оказалось плохое, и я запил его коньяком, который был еще хуже. Когда я вернулся в дансинг, на площадке толпились пары, и Жоржет танцевала с высоким блондином, который танцевал, вихляя бедрами, склонив голову набок и закатывая глаза. Как только танец кончился, ее снова пригласили. Они приняли ее в свою компанию. Я знал, что теперь они все будут танцевать с нею. У них всегда так.
Я сел за стол. За этим же столом сидел Кон. Фрэнсис танцевала. Миссис Брэддокс привела кого-то и познакомила его с нами, назвав Робертом Прентисом. Он оказался уроженцем Чикаго, жителем Нью-Йорка и подающим надежды писателем. Говорил он с легким английским акцентом. Я предложил ему выпить.
– Благодарю вас, – сказал он, – я только что пил.
– Выпейте еще.
– Благодарю вас, выпью.
Мы поманили мадемуазель Лавинь и заказали по стакану коньяку с водой.
– Вы, я слышал, из Канзас-Сити, – сказал он.
– Да.
– Нравится вам в Париже?
– Да.
– Правда?
Я был немного пьян. Не совсем пьян, не по-настоящему, но достаточно, чтобы не церемониться.
– Ради всего святого, – сказал я, – да. А вам?
– Как вы очаровательно злитесь, – сказал он. – Хотел бы я обладать этой способностью.
Я встал и направился к танцующим. Миссис Брэддокс пошла за мной.
– Не сердитесь на Роберта, – сказала она, – он же еще совсем ребенок.
– Я вовсе не сержусь, – сказал я. – Просто я боялся, что меня стошнит.
– Ваша невеста пользуется большим успехом. – Миссис Брэддокс смотрела на Жоржет, которая кружилась в объятиях высокого брюнета по имени Летт.
– Не правда ли? – сказал я.
– Безусловно, – сказала миссис Брэддокс.
Подошел Кон.
– Пойдемте, Джейк, – сказал он, – выпьем. – Мы направились к стойке. – Что с вами? У вас такой вид, словно вы чем-то расстроены.
– Ничуть. Просто меня тошнит от всего этого.
К стойке подошла Брет:
– Хэлло, друзья.
– Хэлло, Брет, – сказал я. – Почему вы не пьяная?
– Никогда больше не буду напиваться. Дайте человеку коньяку с содовой.
Она стояла у стойки, держа стакан в руке, и я видел, что Роберт Кон смотрит на нее. Так, вероятно, смотрел его соотечественник, когда увидел землю обетованную. Кон, разумеется, был много моложе. Но взгляд его выражал то же нетерпеливое, требовательное ожидание.
Брет – в закрытом джемпере, суконной юбке, остриженная, как мальчик, – была необыкновенно хороша. С этого все и началось. Округлостью линий она напоминала корпус гоночной яхты, и шерстяной джемпер не скрывал ни одного изгиба.
– В каком вы блестящем обществе, Брет, – сказал я.
– Правда,