Давид Седьмой. Генна Сосонко
сбылись: ему удалось сыграть матч на мировое первенство, хотя соперником его стал не Эмануил Ласкер, а Михаил Ботвинник.
В шестой партии случился и «косой маневр короля». Только осуществил его чемпион мира: в совершенно ничейном эндшпиле Дэвик, витая мыслями в облаках, просмотрел очевидный ответ Ботвинника и вынужден был немедленно сдаться.
Но до этого были еще долгие годы, наполненные встречами с друзьями, шутками и смехом, волейболом, футболом, шашками, первыми детскими влюбленностями. Но на первом месте были, конечно, шахматы.
Он быстро продвигался по классификационной лестнице: второй разряд, первый, кандидат в мастера. Ему не надо было объяснять очевидную истину – учиться играть в шахматы надо быстро: если долго учиться играть, когда научишься играть хорошо, уже не сможешь играть хорошо.
Дэвик бывал в Доме пионеров едва ли не каждый день, а по воскресеньям часами гонял трехминутки в окружении таких же фанатов, каким был сам. Он легко возбуждался, был переполнен самыми разнообразными идеями, порой блестящими и необычными, порой абстрактными и нелепыми.
Друзья могли прервать его в любой момент: «Хватит тебе, Малец, чепуху молоть…» И Дэвик весело смеялся вместе со всеми. Прошло несколько лет. Бронштейн стал гроссмейстером и кандидатом на мировое первенство, и никто не решался уже повторить Дэвику этих слов.
Витя Хенкин играл в 1939 году с Дэвиком Бронштейном в матче московского и киевского Домов пионеров. Партии протекали на удивление одинаково: в обеих была французская защита, в обеих у Дэвика был перевес, и в обеих он зевнул по ладье.
Семьдесят лет спустя Виктор Львович Хенкин вспоминал: «Дэвик был очень расстроен, едва не плакал. А когда вернулся в Киев, начал мне письма писать, с вырезками из газет, с анализами длиннющими, с рассуждениями, дружбой. Я отвечал, но лениво.
Он писал только о шахматах, а у меня больше девочки были на уме… А потом началась война, и переписка прекратилась. О бланках этих московских партий он у меня потом постоянно спрашивал, уж и не знаю, для чего они ему понадобиться могли.
Был он, конечно, с приветом, не без того. И обидчивый очень. Сказал ему однажды в шутку, когда уже взрослыми были: неужели я, Дэвик, выгляжу так же как ты? Обиделся насмерть. Даже разговаривать прекратил. Так и не говорили несколько лет…»
Хорошо помнит Бронштейна по довоенному юношескому матчу Киев – Москва и Михаил Бейлин: «Был Дэвик очень миленьким мальчиком с черной кудрявой шевелюрой. Во время игры крутил всё время прядку волос, мы еще шутили потом: крутил, крутил, так все волосы и выкрутил. К двадцати пяти годам от пышной шевелюры Бронштейна остались только воспоминания. Все видели: способный невероятно, но уже тогда известно было: хочешь выиграть у Бронштейна – меняй ферзей и в эндшпиль…»
В матче пионеров Ленинграда и Киева в 1940 году Марк Тайманов играл на первой доске. Он тоже вспоминает подростка с черными вьющимися волосами и пристальным изучающим взором. Партию Бронштейн быстро выиграл, а