Время в моей власти. Геннадий Иванович Атаманов
крючок и цепляли: большой червяк – рыба сразу его увидит, и кинется, и поймается! Потом уж поняли: чебаки его объедают, обрывают – и совсем не ловятся… Но иногда всё-таки брал верх азарт: а вдруг большая рыба поймается?! И цепляли салазана. Бесполезно…
Но донная удочка – она же как небольшая закидушка, крючок с грузилом летит гораздо дальше, чем на обычной поплавочной удочке. Тут и сделал, наконец, своё дело салазан: увидела его большая рыба – и тяпнула, всего, целиком – с крючком… И попалась!
Удилище заворочалось, вырываясь из камней. Моё удилище! Я качусь назад с горы, хватаю его – и едва не сваливаюсь в воду. Потянул – у поверхности показался широченный зеленоватый бок, тяжело хлюпнул. А со всего берега уже сбежались зрители, помощники, советчики: «Тяни, волоки, дёргай!».
Ошалевший рыбак по привычке рванул удилище кверху – так он всегда таскал чебаков, но… Вылетел только пустой крючок, а язь, ворочаясь уже у самого берега, еще раз блеснул своим серо-зелёным боком, всплеснул – и ушел на глубину…
– Ты ему губу порвал! – кричали вокруг. Неудачливый рыбак был не слишком огорчен, потому что и так оказался героем не только среди ребятишек, но и взрослых. Мой двоюродный брат, лет на пять младше меня, придя домой, радостно сообщил: «Генка яза поймал, только не машину!»…
Язом мальчишки называли один из самосвалов, возивших песок рядом с домами.
Хохотали, беспрестанно повторяли это восклицание еще не один день. Хотя ведь никакого «яза» я и не поймал! Да чего там: полвека прошло, а подобный «яз» даже не клевал – ни разу, за целых полвека…
И мне хочется думать: тот язь, счастливо спасшийся от сковородки, никому больше не попался, мирно прожил свой язиный век, и тихо упокоился на дне Бии. Может, там еще и сохранились его косточки… А не где-нибудь на помойке у сарая – раз уж так повернулось дело!
Да… Язы – язами, а ради десятка чебаков пацаны могли торчать на реке до самого позднего вечера, и утро этого же дня казалось далёким-далёким. Вообще, день у десятилетнего человека несравненно дольше, ярче, богаче событиями, чем у самого деловитого взрослого. Даже если он внешне однообразный и тягучий, как на рыбалке.
Ну, вот что это? Стоит мальчишка, по колено в воде, часами. С этой удочкой… О-о-о! В том-то и дело, что мальчишка – вне времени, и, сам того не зная, всегда хозяин своего времени. Это взрослый накрепко привязан к времени – своему хозяину… А мальчишка счастлив и свободен – как я сейчас, когда пишу эти строки! Давным-давно нет тех взрослых, что были с нами, да и многие сверстники ушли, но я, понимая жизненный закон, разрываю узы времени своею памятью, и светло грущу о них… Память – она и жизнь, и свобода… Чем крепче память, тем ярче жизнь, тем человек свободнее…
Не мешали рыбалке ни ветер, ни дождь, ни гроза. А гроза однажды случилась великая – такие бывают на Алтае как раз после страшной жары. Вот-вот еще всё было светлое, яркое, совсем не страшное: река хоть и сильная, но вся лучистая, тёплая, песок на берегу беленький, деревья тихие, спокойные. Вдруг