Звёздные Войны. Последствия. Чак Вендиг
большому счету, только с сыном. Заберу его и улечу назад.
Бровь над его здоровым глазом слегка приподнимается.
– Из-за блокады это будет не так просто. Уже решили, как собираетесь выбираться?
– Нет. Предлагаешь свои услуги?
– Заплатите мне столько же и пообещайте, что в случае чего снова сядете в кресло пилота – и по рукам.
Они обмениваются рукопожатием.
– Да, и еще, – добавляет он, уходя. – Добро пожаловать домой, Норра Уэксли.
Глава третья
Имперцы были на Акиве всегда, просто не в роли оккупантов. Как и многие планеты Внешнего Кольца у границ известного космоса, имперцы использовали Акиву, но так и не сумели, а может и не захотели, заявить на нее официальные права. Внешние планеты считались слишком дикими, необузданными и странными, чтобы пытаться поставить их под ярмо Галактической Империи. Если имперцы тут и появлялись, то зачастую по личным делам – выпить, покурить спайса, поиграть, купить товаров на черном рынке, а может, просто подивиться диким физиономиям невиданных инородцев, чьи пути пересекались на этом пристанище негодяев и варваров.
Собственно, все это и привело сюда его – Синджира Рат-Велуса, офицера службы безопасности Империи.
Вернее, бывшего офицера службы безопасности Империи.
Его зашвырнули сюда галактические течения, вынеся на планету диких джунглей и иззубренных гор, черных вулканов и пляжей кварцевого песка. И вот теперь он сидит на том же стуле в том же баре, в том же пользующемся дурной славой квартале Мирры, и тот же бармен-каламари подталкивает к нему выпивку через стойку из оковой древесины.
Синджир покачивает в руке стакан с настойкой из сашиновых листьев – золотистый сладкий напиток, на вкус нечто среднее между плодами джиббука и ой-ой, маленькими красными ягодами, которые собирала его мать. Это уже третья порция за день, а солнце взошло всего несколько часов назад. Он чувствует себя похожим на муху в паутине, которая изо всех сил пытается вырваться из плена, прежде чем наконец сдаться и впасть в смертельное оцепенение.
Ему кажется, будто в голове у него густая болотная жижа.
Синджир поднимает стакан и смотрит на него, словно на любовницу.
– Можешь на меня рассчитывать, – страстно говорит он. – Я весь твой.
Затем он осушает бокал одним глотком. Жидкость легко проходит в горло. Вздрогнув от удовольствия, Синджир стучит дном стакана о дерево.
– Эй, бармен! Наливальщик! Продавец странных напитков! Еще один!
К стойке, шаркая ногами, подходит мон-каламари по имени Пок. Он уже стар: его щупальца на подбородке – или как они там называются – длинные и толстые, со складками красной кожи, усеянной дрожащими прилипалами и блестящими ракушками. У него нет одной руки – вместо нее блестящая серебристая конечность протокольного дроида. Работа явно сделана наспех – провода бесцеремонно воткнуты в покрытую волдырями красную плоть на плече. Не слишком приятное зрелище, но Синджира сейчас это мало волнует. Ничего лучшего он все равно не заслуживает.
Пок булькает и ворчит на языке мон-каламари.