Горизонт в огне. Пьер Леметр
сохранял все хладнокровие, которого начисто лишился Шарль; тот, разумеется, с неудовольствием отнесся к этой сумме. Она была не пощечиной, а милостыней. Он закрывал список, прямо перед горничными, шофером и садовниками.
Шарль оглядывался по сторонам, как будто ждал, что кто-нибудь возьмет слово. Но чтение было закончено, нотариус закрывал папку.
– Э-э-э… скажите, господин…
– Мэтр.
– Да, если угодно, скажите… все ли тут правильно?
Нотариус нахмурился. Если под сомнение ставилась правильность оформленного им акта, то затрагивалась и его ответственность, а он этого не любил.
– Что вы имеете в виду под словом «правильно», господин Перикур?
– Ну не знаю! Но ведь…
– Поясните!
Шарль не знал, что говорить. Но тут его посетило яркое, очевидное соображение.
– Но, мэтр, в конце концов! Правильно ли давать три миллиона франков агонизирующему ребенку, который завтра наверняка умрет? В тот момент, когда вы передаете ему эту колоссальную сумму, он лежит как овощ на кровати в больнице Питье-Сальпетриер, и недели не пройдет, как он присоединится к своему покойному деду! Я еще раз спрашиваю вас – правильно ли это?
Нотариус медленно поднялся. Профессиональный опыт призывал его к осторожности, но также и к твердости.
– Дамы и господа, оглашение завещания господина Марселя Перикура завершено. Разумеется, тот, кто желает опротестовать завещание, может с завтрашнего дня обратиться в суд.
Но Шарль не сказал своего последнего слова, он напоминал собаку, лишенную стоп-сигнала системы, которая может до смерти обожраться шоколадом или опиться растительным маслом.
– Подождите, подождите! – заорал он, хотя Ортанс пыталась удержать его за рукав. – А вдруг мальчонка уже мертв? А? Вдруг? Правильно ли тогда ваше решение? Вы на кладбище ему наследство вышлете?
Он сделал театральный жест, попытался привлечь в свидетели все собрание, теперь состоявшее из одной Леонс, потому что Гюстав упрямо отворачивался от него, чтобы надеть пальто.
– А что, ведь так! Миллионы, значит, покойникам раздают, и всем все равно! Ну тогда браво!
На сем он вышел из кабинета, буквально волоча за собой под руку Ортанс.
Нотариус, поджав губы, за руку простился с уходящей Леонс.
– Господин Жубер…
Он сделал знак Гюставу – у вас есть минутка? – и они вернулись в кабинет.
– Господин Шарль Перикур, если желает, может опротестовать завещание в суде, но, исходя из интересов семьи, должен вам…
Гюстав сухо прервал его:
– Он ничего не сделает! Шарль – сангвиник, но он реалист. Но если бы у него возникло малейшее поползновение сделать что-то подобное, я бы взялся отговорить его.
Нотариус степенно кивнул.
– Ах да! – сказал он, как будто вдруг вспомнил о чем-то. Открыв ящик письменного стала, он сразу достал оттуда широкий и плоский ключ. – Наш дорогой усопший передал мне это…