Мастер гнева. Антон Грановский
Арабский поэт из Андалусии.
– Я такого не знаю.
Профессор перевел взгляд на Волчка.
– Ты многого не знаешь, дружок.
Егор вдруг подумал, что непроницаемые глаза профессора похожи на двух черных жуков, запутавшихся в густой паутине морщин.
– Вы слишком много пьете, – сказал Егор.
– А разве это не мое личное дело?
Волчок покачал головой:
– Нет.
– С каких это пор?
– С тех пор, как я дал согласие на участие в вашем эксперименте. Я не хочу, чтобы моя жизнь зависела от пьяницы с дрожащими руками.
– Вино не влияет на четкость моего восприятия, – возразил Терехов. – И никогда не влияло. К тому же к утру я совершенно протрезвею, а похмелья у меня не бывает никогда.
Волчок усмехнулся:
– Вы искушаете провидение, профессор.
– Провидение давным-давно научилось не поддаваться искушениям. А теперь иди спать. Завтра очень ответственный день.
Оставшись один, профессор Терехов раскурил трубку и снова погрузился в размышления. На душе у него было тревожно. Кроме того, старика-профессора мучила совесть. Он многого не сказал Егору.
Не сказал, что археолог, нашедший трубку, был немцем. И что никакого касательства к организации «Мемориал» этот немец не имел. И что трубку он обнаружил в древнем напластовании, на глубине пяти метров. И что лежала трубка не просто так – ее сжимал в полуистлевших пальцах мужчина, давным-давно превратившийся в скелет. А состояние скелета было таким, что при первой же попытке извлечь трубку костяная рука, сжимающая золотой мундштук, рассыпалась в прах. И, наконец, что рядом со скелетом немецкий археолог нашел старинную бронзовую пряжку, на которой была изображена лилия, а под лилией – два перекрещенных меча.
Ничего этого Терехов парню не сказал. И не собирался говорить. Люди рождаются и умирают, таков закон жизни, но в мире есть гораздо более существенные и значимые вещи, чем жизнь одного, отдельно взятого молодого человека. То, что должно произойти, произойдет в любом случае, вне зависимости от того, хотим мы этого или нет.
7
Когда девять часов спустя Егор открыл входную дверь, у порога стоял Иван Рогов. Он был гладко выбрит и аккуратно причесан. А вместо военной рубахи, тельняшки и треников на нем были тщательно выглаженные коричневые брюки и белая рубашка. На ногах красовались остроносые черные туфли.
– Не прогоните? – весело спросил Рогов.
– Что ты, Иван, заходи! – проговорил Терехов за спиной у Волчка.
Рогов вошел в квартиру величественным шагом и с торжественным выражением лица, он выглядел взволнованным, хотя и старался сохранять спокойствие.
– Ну как, парень? Ты готов отправиться в прошлое?
Егор кисло улыбнулся и ответил:
– Всегда готов.
Улучив момент, когда профессор повернулся спиной, Рогов быстро приник к уху Волчка и зашептал:
– Слушай, брат, у меня тут с собой лотерейка. Когда будешь в прошлом, разыщи