Трущобы Севен-Дайлз. Энн Перри

      Если вы купили очередную историю от Энн Перри, вы можете смело рассчитывать на то, что она будет превосходна.

      The San Diego Union Tribune

      Глава 1

      Питт открыл глаза, но стук не прекратился.

      Сквозь шторы внутрь спальни заглядывали первые проблески серого сентябрьского дня. Еще не было даже шести утра, но кто-то уже стучал в переднюю дверь. Спавшая рядом с ним Шарлотта слегка пошевелилась во сне. Еще немного – и стук разбудит и ее тоже.

      Выскользнув из постели, он быстро пересек спальню и вышел на лестничную площадку. Здесь он босиком сбежал вниз по ступенькам, схватил с крючка в коридоре пальто и, сунув в рукав лишь одну руку, открыл дверь.

      – Доброе утро, сэр, – с виноватым видом произнес Джесмонд. Одна его рука застыла в воздухе, готовая вновь постучать в дверь. Джесмонду было года двадцать четыре. Его недавно прислали в Особую службу из одного из лондонских полицейских участков, и он считал это важным повышением по службе. – Простите, сэр, – добавил он, – но мистер Наррэуэй хочет видеть вас прямо сейчас.

      Питт увидел у него за спиной стоящую на дороге двуколку. Лошадь пританцовывала на месте, над ее головой повисло облачко пара.

      – Ну хорошо, – раздраженно произнес Питт. Дело, которое он в данный момент расследовал, было ему неинтересно, но само расследование двигалось к концу. Оставалось выяснить лишь пару второстепенных деталей. Не хотелось бы отвлекаться на что-то еще. – Входите! – Он жестом указал на ведущий в кухню коридор. – Если вы знаете, как это делается, можете разжечь плиту и поставить чайник.

      – Прошу прощения, сэр, но у меня нет времени, – хмуро произнес Джесмонд. – Не могу сказать вам, в чем дело, но мистер Наррэуэй велел сразу возвращаться к нему.

      Сказав это, он даже не сдвинулся с места. Ноги его как будто приросли к тротуару, в надежде на то, что Питт, заметив это, поторопится.

      Питт вздохнул, отступил назад и закрыл дверь, чтобы не впускать в дом сырой и стылый утренний воздух. Затем поднялся наверх и сбросил пальто. К тому времени, когда он вернулся в спальню и налил в тазик для умывания из кувшина воду, Шарлотта уже сидела в постели и пыталась смахнуть с глаз тяжелую волну волос.

      – Что такое? – спросила она, хотя после десяти лет брака – сначала во время его службы в полиции и последние месяцы в Особой службе – она сама все прекрасно знала. Она начала вставать с постели.

      – Не надо, – остановил ее Питт. – Нет необходимости.

      – Давай я хотя бы сделаю тебе чашку чая, – ответила она, пропустив мимо ушей его слова, и опустила ноги на коврик возле кровати. – И горячую воду для бритья. Это займет всего минут двадцать, не больше.

      Он поставил кувшин и, подойдя к ней, нежно обнял.

      – Будь у меня время, я бы поручил это констеблю. Но времени у меня нет. Так что ложись в постель и спи… под теплым одеялом. – Его руки скользнули вокруг ее талии. Крепко прижав Шарлотту к себе, он поцеловал ее. Затем, поцеловав ее еще раз, он разомкнул объятья и, вернувшись к тазику с холодной водой, умылся и начал одеваться. Еще пара минут, и он был готов явиться пред очи Виктора Наррэуэя. Последний, насколько ему было известно, возглавлял секретную службу огромной империи королевы Виктории. Стоял ли кто-то еще над ним – этого Питт не знал.

      На улице жизнь только-только пробуждалась. Для кухарок и горничных было еще слишком рано, а вот прочая прислуга была уже на ногах – тащили уголь и съестные припасы – рыбу, овощи, фрукты, птицу. Двери домов были распахнуты, кухни ярко освещены. Небо тоже постепенно светлело.

      Питт жил на Кеппел-стрит. Это была скромная, однако вполне респектабельная часть Блумсбери. Отсюда было недалеко до неприметного здания, в котором на данный момент располагалась служба Наррэуэя. Однако когда Питт вошел туда и поднялся по лестнице, было уже светло. Джесмонд остался внизу. По всей видимости, данное ему поручение он выполнил.

      Наррэуэй сидел в огромном кресле, которое он, похоже, возил за собой из одного дома в другой. Худой, жилистый, ростом дюйма на три ниже Питта. Его густые, темные волосы уже тронула на висках седина. Глаза были такие темные, что казались черными. Он не стал извиняться перед Питтом