Древо жизни. Генрих Эрлих
дальше делать. Тут больше легавый говорил, а Юрий Павлович с бугром помалкивали. Потом прибираться начали. Легавый, даром что чистоплюем выглядел, сам все протер, доверив Лехе только пол. Что было потом, Леха не помнил.
Очнулся он в могиле. Возможно, если бы у него не раскалывалась от боли голова, он бы сразу сообразил, что он не умер и не похоронен, как все люди, в гробу. С другой стороны, очнись он гробу, как бы он догадался, что он похоронен, а не проснулся ночью на третьей полке «столыпина». Земля не очень ощутимо, но все же давила на спину, кончик носа упирался в песок, как есть могила!
Голова его плохо соображала, поэтому первая мысль была самой естественной: он умер, его похоронили, он воскрес. Он нисколько не удивился, Юрий Павлович рассказывал о нескольких случаях, да и последним вечером – когда же это было?! – только об этом и говорили. Леха произнес заветное число, которое ему еще раньше открыл Юрий Павлович, в руках и ногах закололи иголочки. «Вот, значит, как оно происходит!» – подумал он тогда. Леха попробовал приподняться, укрывавшая его земля подалась с неожиданной легкостью, он сделал еще одно усилие и вырвался по пояс на свежий воздух.
«Ах, какой сладкий!» – было первое ощущение. От воздуха, а возможно и от усилия голова пошла кругом. Он с облегчением нащупал на груди плейер, нажал кнопку, но не услышал привычных слов, на протяжении четырех месяцев вливавших в него силы. «Наверно, отсырел или земля попала», – подумал он тогда, вынул кассету и принялся трясти плейер. В этом момент до его сознания, наконец, дошла окружающая картина. Это было не кладбище! Любой другой от такого открытия вздохнул бы с облегчением, Леха же ужаснулся.
Слева от него темной грядой невысоких холмиков располагалась деревня, справа высились белые дома, на ярко освещенных улицах виднелись ранние прохожие. Он пополз к домам, но уже через пару метров нашел в себе силы подняться и побежал вперед, увязая в мягком песке. Ступив на жесткую землю, он ощупал голову, сорвал какую-то тряпку, нашел крупную шишку на затылке, у самой шеи, шишка была горячей и влажной на ощупь. Кровь, догадался он, откуда свежая кровь у мертвеца?
Что было потом, Леха помнил смутно. По-настоящему он очнулся только вечером, дома, на своей тахте. И там под тихий плач и причитания матери он понял все! Это легавый отоварил его по голове, кто же еще! Пусть Леха не совсем понимал, что происходило в тот вечер, но труп есть труп, за него менты по головке не погладят, бугор с легавым это сразу смекнули и поспешили избавиться от свидетелей.
«Они ведь не только от меня избавились, они и Юрия Павловича убили!» – эта мысль болью пронзила сердце. Тут он сразу вспомнил, что его так насторожило в тот вечер. Юрий Павлович всегда ездил на своей большой машине с водителем, который опекал его как дядька, а тут вдруг приехал на машине этого легавого, для сохранности тайны, как он сам сказал. Ох, обвели Юрия Павловича вокруг пальца, он хоть и видит всех людей насквозь, а в душе-то человек доверчивый! А эти, ушлые, заранее просчитали, что дело может окончиться