По воле тирана. Марина Бишоп
когда ответа не последовало, он резко развернулся, замахиваясь кнутом на первый ряд зрителей.
– Кто дал ей зелье? – заорал он в толпу, разглядывая лица близстоящих к нему рабов, кушинов и шалфейев.
Он обезумел от злости: некто посмел нарушить его чудно подготовленный ритуал. Одурманенная жена ему не интересна – она не издаст ни звука и не придет в сознание, даже если он надумает пытать ее каленым железом, вытягивая последние соки из изувеченного тела. Действие снадобья пройдет не скоро, к этому времени хозяин сойдет с ума от неудовлетворенности, ничья другая плоть не вызывает в нем столько эмоций, как крики собственной жены о пощаде.
От мыслей об округлостях противоположного пола он поморщился, как от кислого яблока. Безобразные твари с дырой вместо души, умеющие только раздвигать ноги.
Хозяин сложил кнут и заправил за пояс, вытащил нож и разрезал веревки. Шалфейя свалилась на землю.
– Представление закончилось!! – взмахнул свободной рукой Ульф, разгоняя ораву стоящих, все еще напряженно жмущихся друг к другу.
Он выругался и перекинул супругу через плечо.
– Я все равно узнаю, кто опоил вас, госпожа! – зловеще пригрозил хозяин, подкидывая ношу, которая начала неприятно надавливать на ключицу. Порванная юбка Лисицы приоткрыла бедра, исполосованные плетью. Те, кто заметили это – отпрянули, как от огня. Толпа редела, с ужасом глядя друг другу в глаза. Поддержка и сострадание глубоко спрятались в их сердцах из-за страха оказаться на месте хозяйки. Каждый был сам за себя в землях великого жреца. Только шалфейи, равнодушно обмахиваясь от жары, разошлись по своим важным делам, им – немногочисленным аристократам, остановившимся в замке Жреца, все эти представления уже порядком поднадоели.
Ульф сдернул с себя ношу, как только оказался в затхлом подвале замка. Он откинул ее на тюфяк, набитый плесневелым сеном, и, ругаясь, запер узкую темницу на засов. Он не пожалеет даже жены, выслуживаясь перед Богами, пусть всем будет видно на ее примере – не стоит перечить священному слову жреца. Лисица вновь и вновь взахлеб отправляла письма отцу, умоляя, чтобы он забрал ее отсюда. Потом, отчаявшись, уже предпринимала попытки к бегству. Только спустя какое-то время она поняла, что все, что покидает замок, проходит проверку, а письма – строжайшую цензуру. А она была его собственностью и не имела права без разрешения и шагу сделать, не говоря уже о самовольных походах за пределы крепости. Хотя иногда ей удавалось ненадолго выбраться из замка. Но она так и не решалась проделать путь к королевским землям, к отцу, в одиночку. На это бы ей вряд ли хватило сил.
Наивная дурочка, выходя замуж, уверила себя, что, приложив некоторые усилия, сможет занять почетное место в замке, став не только женой духовного главы шалфейев, но и его помощницей. Но она ошиблась в неведении, ее пол – это прислужники Нуроса из снов ее супруга, кошмары, от которых он просыпался в детстве в холодном поту. Не зная материнского тепла и ласки, Ульф вырос в холодных стенах закрытой школы, готовящей служителей божественных правителей