Стальное сердце под угольной пылью. Цирковая Мышь
по асфальту. Девушка медленно вдохнула и выдохнула, прислушиваясь к своему дыханию. Мысли исчезали. Девушка слушала звуки парка: яростный скрип качелей – кто-то раскручивал «солнышко», далёкое «бип-бип» веломобильчика, тихие невнятные голоса за шелестом листвы. Девушка вслушалась в голоса, стремясь разобрать отдельные слова. Голоса превратились в громкий отчётливый шепот. Девушка никак не могла понять о чем они говорят. На деревья налетел ветер. Голосов стало больше, они заговорили быстрее. Девушке казалось, что она вот-вот разберёт слова. Ветер трепал кроны деревьев. Голоса говорили. В них не звучали угроза, злоба, мольба или страдание. Они просто говорили, шептали сквозь шелест листвы. Девушка резко открыла глаза. Голоса пропали. Шелест листвы остался. Она ощутила озноб.
Солнце коснулось горизонта. Мамы самых маленьких, не спеша, собирались домой. Подростков на сцене стало больше. Ветер шелестел в деревьях. Голоса ушли, но она знала, они прячутся там, в шелесте листьев, ждут, когда она закроет глаза. Девушка встала и, не глядя по сторонам, ушла из парка.
Солнце садилось. Дети покидали парк. Им на смену приходили подростки. Растекающиеся темные тени служили им убежищем от вездесущих глаз взрослых. Они танцевали на сцене и целовались на лавочках, писали на раскрашенном вагоне мелом, потому что всё ещё любили его, неприличные слова и курили у стадиона. Они говорили, смеялись и сплетничали.
На небе истаяли последние оттенки красного. Подростки один за другим уходили из парка, возвращаясь в родительские дома. Последние из них шагали под тёмно-голубым небом с единственной белой звездой.
В парке зажглись фонари. Их свет привлек влюбленные пары и одиночек. Аттракционы молчали. На летней сцене кипела жизнь. Лавочки превратились в островки уединения.
Темнело. Свет фонарей всё жестче резал тени. На небе загорались самые упрямые звёзды. Парк пустел, наполняясь тишиной. К двум часам ночи парк затих окончательно. Исчезла суета и с прилегающих улиц. Горожане спрятались за стенами домов.
Из-за жестяной крыши робко выглянула луна. Из травы парка, асфальтовых дорожек, песочниц поднялись белые отливающие перламутром бесформенные тени. Из окон редких автомобилей они казались клочьями тумана. Тени медленно переплывали с места на место, собирались в небольшие компании и перешептывались.
Когда луна оторвалась от жестяной крыши, в парк вошло существо в облике молодого мужчины – ёжик чёрных волос, высокие скулы, дымчато-серые глаза. У него было имя, как и у всех подобных ему, но он не любил его. Длинное, с дурацкой приставкой. Раньше у него были другие имена, короче и благозвучнее. Особенно он любил одно из них, звонкое, как удар молота по наковальне. Но это имя осталось в прошлом.
Он никогда не видел подобных себе, зная об их существовании и именах лишь по обрывкам эмоций и вырванным из общего гула фразам на перронах.
Он остановился в центре парка. Белые перламутровые тени потянулись к нему со всех сторон, заключая в кольцо.