Наяль Давье. Ученик древнего стража. Владимир Зещинский
снова устроился с удобствами.
Через некоторое время упырь притащил мне миску с пустой похлебкой. Я вскинул брови, не двигаясь с места. Как по мне, то и дураку должно быть понятно, что со связанными руками я не смогу есть. Упырь хотел просто поставить миску рядом со мной, явно не желая ничего больше делать, но его намерения разбились о грозный окрик главаря. С ненавистью взглянув на меня, упырь развязал руки и встал так, чтобы дать мне понять: о побеге лучше забыть.
С некоторым сомнением я взял миску в руки и попробовал немного отпить. Меня напрягало то, что я должен влить в себя нечто материальное. Я понимаю, что все вокруг состоит из энергии, но даже так могло случиться все что угодно.
Подождав пару секунд, допил похлебку и отдал миску. Руки мне снова завязали, но я толком не обратил на это внимание, прислушиваясь к себе. При этом я даже пару раз на землю поглядел, опасаясь, что все выпитое мною попросту пройдет сквозь, но нет, жидкость каким-то странным образом задержалась где-то внутри моего тела.
Ничего необычного я не ощущал. Ни тяжести, ни тошноты, ни желания немедленно выплевать всё обратно, ни каких-либо иных признаков того, что мое нынешнее тело стремится любым иным способом сказать мне о недопустимости вливания в него жидкостей.
Вечером даже погрузился внутрь себя, но ничего странного не увидел, так что оставил это, подумав, что в любом случае рано или поздно всё узнаю.
Своих попыток обратиться к магии я не оставлял, каждую минуту пытаясь прикоснуться к чужим разумам. Кроме этого, я что есть силы напрягал зрение, стараясь уловить хотя бы тень нитей, но всё тщетно. Было такое ощущение, словно магия полностью покинула меня. Это несколько удручало, но я не собирался так просто останавливаться.
Ночь снова прошла в пограничном состоянии. Несколько часов пролетели как один миг. Я снова вроде как видел дымчатые силуэты. С утра постарался понять: что это такое. По всему вроде как выходило, что я вижу окружающие меня предметы, просто слишком расплывчато, словно у меня ночью не только максимально сильно ухудшается зрение, но еще и затормаживается мозговая активность. Такое бывает в самые первые мгновения, когда приходишь в себя после потери сознания.
Кормить слишком много меня явно никто не собирался. Будь я человеком, давно бы уже начал спотыкаться от потери сил. Вскоре стал замечать на себе любопытствующие взгляды. Людям явно становилось интересно, как это я еще могу передвигать ноги. Несколько раз у меня даже пытались что-то спрашивать, но я лишь качал головой, повторяя, что не понимаю их.
Спустя примерно неделю пути мы дошли до чего-то вроде деревни в лесу. Хотя назвать данный… хм, лесной лагерь полноценной деревней было крайне сложно, но иного определения я не подобрал. Наверное, всё-таки лучше всего сказать, что это было поселение. Да, думаю, так будет правильней.
Дома тут были, но они больше напоминали нечто среднее между лачугой и шалашами. Вместо дорог – тропинки. Никаких заборов или скотины. Лачуги были построены так, что издалека их и не заметишь.
Когда