Одиночество контактного человека. Дневники 1953–1998 годов. Семен Ласкин
этого нужно читать, нужно время. Заколдованный круг!
14.5.65. Два дня назад у меня были Илья Авербах и Алик Коробов[126]. Илья учит Алика быть стойким, писать в любых условиях, а сколько трудностей – не замечать. Не понимает Илья – Алик тоже раб. Он думает, как я: как я прокормлю семью… Ему неловко перед ребятами – они уже начальники, кандидаты, а он никто. Это было и у меня. Мы споловиненные люди. Нас разрывают слабости. Мы от них гибнем. Казалось бы, плевать я хотел на науку, на начальство, ан нет… Заработаю на случайных дежурствах лишнюю десятку – рад, хотя думаю, что это мне ни к чему. Мне нужно писать, писать. Мне нужно делать книгу взрослых, детских рассказов. Написать маленькую повесть. Черт знает, какие должны быть у меня планы, а я трушу. Упускаю время.
Ласкин, остановись! Слабости тебя уничтожат.
24.9.65. …опубликована рецензия на мою повесть[127] в «Ленинградской правде», написал Борис[128]. Илья Авербах вчера сказал: «А я не сомневался, что это не ты организовал». Но в голосе было слишком много «доброжелательности». А правильно ли было ждать? Борис прав – друзья должны перебивать дорогу недругам. Все остальное снобизм – ведь Борису повесть понравилась, это точно.
25.12.65. Был очень сильный и стыдный разговор с Ильей Авербахом. Дал ему прочесть рассказ «Преодоление»[129]. Рассказ резко не понравился, даже раздражил его. Рациональными и очень правильными были его упреки.
– Ты не хочешь учиться, – говорил он. – Разве можно так писать? Ты уходишь от своей темы, от материала, от того, что понравилось в «Деве Марии». Ты пишешь кошмарные фразы. «Комната была обставлена со вкусом». Разве это литература? Это пустоты, провалы. Нули.
Все правильно. Я остаюсь легкомысленным. Не додумываю, какие бы лозунги ни писал в дневнике. Так будет и с романом[130]. Я взялся за полотно, а рассказы писать еще не научился.
17.12.67. А «Идиот»[131], которого сегодня окончательно закончил, послал в «Неделю». «Идиот» вышел, мне кажется, отлично. Душа поет от общих похвал. Авербах считает – это лучший мой рассказ.
30.8.69. Сажусь за роман[132]. Из замечаний И. Авербаха:…
Лицо повествования – это обязательно:
а) Поток сознания.
б) Рассказ как рассказ.
в) Дневник (разговор с собой).
г) Рассказ из настоящего в прошлое – как собеседнику.
Нужно знать сразу форму. Камю («Падение») очень точный адрес собеседнику (а). Это создает стилистическую точность.
У меня – вроде дневник (в), вроде рассказ (б).
5.5.75. Показал Авербаху заявку «7 пятниц». Умные, толковые замечания и вопросы, на которые я при своем уме недисциплинированном не могу ответить, тупею, хотя и знаю, насколько это было бы важно.
О чем фильм? О любви? Этого мало. А может, о том, что люди остаются людьми, хотя рушится природа. А может, о том, что все это маски на нас – истинное лицо каждого скрыто.
Авербах зовет к сложным решениям. «Вот и в твоей „Лестнице“[133] постоянная
Коробов А. Н. (1934–2011) – инженер и литератор, опубликовал две книги – «День нынешний, день завтрашний» (М., 1972), «Повести и рассказы» (Л., 1977). Одноклассник Авербаха по ленинградской школе № 181. Жил в Ленинграде, с 1980 г. – в США.
Рецензия на публикацию в «Юности» повести «Боль других».
Раевский Б. М. (1920–1984) – писатель, автор книг для детей и подростков, товарищ отца. Жил в Ленинграде.
Рассказ «Преодоление» опубликован в книге «Боль других» (М., 1967).
В это время отец начал писать роман «Художник и маляр» (впоследствии получивший название «Абсолютный слух»).
Рассказ «Поздний дебют» (первоначальное название – «Идиот»), посвященный судьбе актера-неудачника, неожиданно приглашенного на роль князя Мышкина, опубликован в «Неделе», а потом в книгах «Эта чертова музыка» (М., 1970) и «Голос» (Л., 1990).
Роман «Абсолютный слух» написан от имени главных героев – учительницы и журналиста. Как видно, правомочность этого приема они и обсуждали с Авербахом.
Повесть опубликована в журнале «Юность», а затем в книге отца «Чужое прошлое» (Л., 1981).