Семь дней Мартина. Дмитрий Мансуров
придется оставить в покое: к ним не подобраться. Не успеешь подойти на сто шагов, как испепелят на месте. Колдун мертв, и на его магическую защиту больше рассчитывать не приходится. А после его смерти и заклинаний никаких не осталось: мнительный Эрбус запоминал их наизусть и никуда не записывал. Перестраховывался – боялся, что слуги за его спиной самостоятельно обучатся магии и восстанут против своего хозяина.
А все-таки спасибо пришельцам за то, что убили Эрбуса. Он, сволочь такая, уже все мозги затуркал со своими молодильными яблоками. Из-за своего неуемного желания жить долго и счастливо он давно переборщил с методами добычи яблок, и получил по заслугам.
– Но меня за что?! – выкрикнул Правич. – Слуга за хозяина не в ответе! Отомстить, непременно отомстить!
Какое приятное и согревающее душу желание. А вот холод, основательно заморозивший руки и ноги, мерзок и отвратителен.
В среднем арифметическом получается посредственное положение дел. Слава богу, что согревающее заклинание Эрбуса все еще действует, иначе давно превратился бы в ледышку. Но раз замерзли руки-ноги, то сила заклинания уменьшается, и мысли об отмщении необходимо отложить в сторону, занявшись не менее важной проблемой собственного выживания в холодном лесу.
Наверху раздался треск, и со сломавшейся ветки соскочила и повисла голова монстра.
Правич вздрогнул от страха и посмотрел на поверженного врага. Увиденное в лунном свете вынудило его крепко зажмуриться, даром, что насмотрелся всякого за пятьдесят лет жизни. Перед ним возвышалось дерево, полностью покрытое кровью монстра. Сломанная верхушка болталась на тонкой полоске коры, с остатков хвои свисали темные капельки. Туша монстра, выбравшегося из скатерти-самобранки не в лучший для себя час, висела, удерживаемая крепкими нижними ветками. Остекленевшие глаза бессмысленно уставились на Правича, из раскрытой пасти высунулся длинный змееподобный язык.
– Что б тебя, образина самобраночная!… – пробормотал Константин, пытаясь облокотиться и отползти. Организм отозвался тупой болью. Правич прикинул, что спина представляет собой большой синяк, но проверять правильность догадки не стал – настроение и так не особо, да и холодно.
Он медленно приподнялся, перевернулся на живот и осторожно встал. Под ногами и руками ощущалась склизкая жижа, отдающая слабым запахом меди, и ужаснувшийся Правич понял, что несколько часов лежал в луже крови.
«Лишь бы моей крови здесь не было», – пронеслась паническая мысль. Голова моментально закружилась, желудок взвыл от голода.
– Машувать! – пробормотал Правич. Помотал головой, и желтые круги и звездочки в глазах рассеялись. В свете луны стало видно, что кровь чудища растеклась метров на шесть вокруг дерева. Пожухлые иголки намокли от крови, запах прелых листьев смешался с ее запахом.
В унылую песню осеннего ветра вклинился далекий волчий вой: стая учуяла кровь и торопилась к ее источнику.
Ветки громко хрустнули, голова монстра дернулась и немного опустилась. Правич