Женщина в лунном свете. Татьяна Бочарова
был сильный стресс от смерти жены. Да еще тяжелая болезнь. В таком состоянии возможно все.
– То есть вы считаете… Лидия мне привиделась?
– Только так, дорогой мой, только так. Еще раз повторяю – чудес на свете не бывает.
С этими словами Трефилов поправил на Иване одеяло и вышел из палаты. Вскоре пришла сестра и сделала ему укол.
На Ивана навалилось отчаяние. Оно было еще чернее и беспросветнее, чем после смерти Нины. Лидии нет. Он сам себе ее придумал. Но как тогда быть со словами старой санитарки? Совпадение? В конце концов, на свете огромное количество женщин, носящих имя Лидия Лебедева. Одна из них действительно могла три года назад лежать в кардиологии. А Иван, видимо, слышал где-то подобное сочетание имени и фамилии, и теперь неожиданно они всплыли в его памяти вот таким причудливым образом.
Время тянулось медленно, по каплям, ненужное теперь, пустое время. Не надо никуда идти, нечего ждать, не на что надеяться. Иван все время спал. Возможно, сонливость была побочным действием уколов. А может быть, так его мозг спасался от глубокой душевной травмы. Он не понимал, сколько дней прошло. На улицу его не выпускали, он сидел в палате. Когда не спал, вставал и смотрел в окно, плачущее дождливыми каплями. Клен совсем облетел, на асфальте пузырились лужи. Скамейка казалась черной, на ее спинке сидели голуби, мокрые и сердитые.
Соседа выписали, и Иван остался в палате один. Он бродил взад-вперед по тесному четырехметровому пространству, как узник по тюремной камере. Перед глазами его стояла Лидия, ее бледное лицо, каштановые волосы, грустные зеленые глаза, тонкие кисти. Он не мог ни есть, ни спать, только все думал, понимая, что именно так и сходят с ума.
В какой-то момент Иван почувствовал, что смертельно устал. Ему захотелось лечь и ничего больше не видеть и не слышать. Он залез под одеяло, закрыл глаза. На него тут же навалился полубред-полусон. Лидия. Она шла по темному двору к нему навстречу. На губах была улыбка. В спину ей что-то ярко светило, не то фонарь, не то луна. Силуэт ее на фоне этого света казался четким, точно нарисованным тушью.
– Лида! – прошептал Иван, не веря своему счастью. – Ты не призрак! Ты есть. Ты пришла…
Она продолжала двигаться ему навстречу, он протянул к ней руки. Оставалось всего десять шагов, не больше. Внезапно свет погас, наступила тьма. Он больше не видел ее.
– Лида! Ты где? Пожалуйста, не исчезай! Пожалуйста!
Иван напрягал глаза, стараясь разглядеть что-нибудь в кромешной мгле, но вокруг была пустота.
– Лида-а! – крикнул он и очнулся…
В палате было светло. Яркий свет полной луны бледно-золотым потоком вползал в окно и спускался на стены и пол. Иван, мокрый от пота, сел на кровати. Его охватило какое-то невероятное лихорадочное возбуждение, руки дрожали, во рту было сухо. Он с трудом встал и сделал шаг к окну. Голова кружилась, ноги были ватными. Но он все же добрался до подоконника и выглянул во двор. В ярком лунном свете хорошо была видна скамейка. Дождь закончился, сильный ветер низко нагибал обнаженные ветки клена.
Иван, не отрываясь, смотрел и смотрел сквозь