Машины морали, машины любви. Dante Inanis
мишуру. Даже освещение не занимало место. Точечные источники света были рассыпаны, словно звёзды по фигурному потолку, и включались специальным движением рук.
Большой экран в правой стене отображал человека. Это была картина на которой одинокий странник с длинными волосами сидел среди камней. Тяжёлая голова накренилась вниз, а ладони сложились в свод храма. Предрассветные сумерки вились у ног словно змеи, пытаясь сковать волю и думы, но мысли странника убегали далеко за пределы экрана. Майкл переместил взгляд с изображения на гостя. Что между ними общего?
Говорить было не о чем, но о чём-то нужно было говорить. Майкл выжидал, когда гость сделает первый шаг, но тот в абсолютной тишине лишь осматривал профиль. Майкл не выдержал:
– Вы местный? – обычно такой вопрос задают тогда, когда хотят определиться в длительности знакомства.
– Утром только из Торонто.
К несчастью гостя, Майкл знал напамять расписание всех авиарейсов из Торонто в Вену, Мюнхен или Цюрих, и даже другие варианты прибытия в аэропорт неподалёку от Кёльна с пересадкой. Он хорошо помнил, что раньше двух часов дня прилететь в город было невозможно. Это знание досталось ему от прошлых отношений с человеком, с которым он виделся чаще в аэропорту, чем по жизни.
– Этого не может быть, – вежливо подметил Майкл.
Гость повернул голову к изображению странника среди камней и ответил:
– Почему же не может?
– Потому что самолёт ещё даже не приземлился, – с нотками напряжения сказал Майкл. – А телепортацию ещё не изобрели.
– И не изобретут, – сказал Ал, – телепортация невозможна, – он снова обратил свой взор на хозяина квартиры, и Майкл прищурился, пытаясь понять смысл.
– С чего это вдруг? – спросил он.
Гость снова взглянул на картину со странником среди камней, улыбнулся и ответил:
– Там, где есть разум, телепортация невозможна.
Майкл напряг все свои извилины, чтобы вспомнить хоть какие-то факты, способные хотя бы отдалённо объяснить услышанное. Он смотрел на гостя с недоверием и с искренним интересом. Желание поспорить почти вырывалось из его уст, но он смерил визитёра взглядом и вежливо обратился:
– Разве между этим есть какая-то связь?
Гость хитро зыркнул, подвинул пуфик так, чтобы его колени коснулись коленей Майкла. Майкл сжался.
– Возьми меня за руку, – сказал Ал. Майкл протянул ладонь, и гость сжал её. – Что мы только что сделали? – спросил Ал, на что хозяин пожал плечами, а гость немедленно ответил.
– Мы создали связь. – Ал потянул Майкла на себя. – И теперь часть движений твоего тела ограничена этой связью. Значит связь – это ограничение, а ограничение – это связь. Слова разные, а смысл один.
Майкл освободил руку, чтобы задать вопрос.
– А любовь – это тоже ограничения? – на который через некоторое время ответил сам, – почему же эта мысль не пришла раньше?
Если бы