Море-океан. Алессандро Барикко
Бартльбума? – Нет, он у себя в номере, второй этаж, в конце коридора, возьмите полотенца, с видом на море, надеюсь, вам понравится».
Профессор Бартльбум – с этого момента просто Бартльбум – взял полотенца.
– Мадемуазель Дира…
– Да?
– Дозвольте полюбопытствовать?
– ?
– А сколько вам лет?
– Десять.
– Ага.
Бартльбум – с недавнего времени бывший профессор Бартльбум – подхватил чемоданы и направился к лестнице.
– Бартльбум.
– Да?
– У девушек не спрашивают их возраст.
– Верно. Простите.
– Второй этаж. До конца по коридору.
Комната в конце коридора (второй этаж): кровать, шкаф, два стула, печь, конторка, ковер (синий), две одинаковые картины, умывальник с зеркалом, скамейка-ларь и мальчик – сидит на подоконнике (у открытого окна), свесив ноги в пустоту.
Бартльбум легонько кашлянул, чтобы обозначить свое присутствие.
Хоть бы что.
Бартльбум вошел в комнату, поставил чемоданы, подошел к картинам, взглянул на них пристальнее (действительно одинаковые: невероятно), присел на кровать, с явным облегчением скинул башмаки, приблизился к зеркалу, посмотрел на себя, убедился, что это все еще он (почем знать), заглянул в шкаф, повесил в него плащ и наконец шагнул к окну.
– Ты что, статуэтка или просто так?
Мальчик не шелохнулся. Но ответил:
– Статуэтка.
– А.
Бартльбум отошел к кровати, развязал галстук и лег. Влажные пятна на потолке распустились как черно-белые тропические цветы. Он закрыл глаза и уснул. Ему приснилось, что его, Бартльбума, позвали в цирк «Бозендорф» заменить женщину-пушку; выйдя на арену, он узнал в первом ряду тетушку Аделаиду, даму утонченную, но сомнительного поведения; вначале она целовалась с пиратом, затем – с женщиной, похожей на нее как две капли воды, а в довершение всего – с деревянным истуканом какого-то святого, который, впрочем, вовсе не был истуканом, поскольку неожиданно стронулся с места и зашагал прямо к нему, Бартльбуму, издавая попутно нечленораздельные звуки, поднявшие в публике волну всеобщего недовольства, столь бурного, что ему, Бартльбуму, пришлось удирать со всех ног, отказавшись даже от заветного гонорара, оговоренного с директором цирка, а именно от 128 монет.
Бартльбум проснулся. Мальчик сидел на прежнем месте. Только повернулся и смотрел на Бартльбума. Более того, он говорил с Бартльбумом.
– Вы когда-нибудь бывали в цирке «Бозендорф»?
– Простите?
– Я спросил, бывали ли вы когда-нибудь в цирке «Бозендорф»?
Бартльбум резко сел на кровати.
– Откуда ты знаешь о цирке «Бозендорф»?
– Ниоткуда. Просто видел его здесь в прошлом году. Там были животные и все такое. А еще там была женщина-пушка.
Бартльбум подумал, нет ли у него случайно известий о тетушке Аделаиде. Правда, она уже давным-давно умерла, но этот паренек, видно, много чего знал. В конце концов Бартльбум решил не вдаваться в подробности. Он встал с кровати и прошествовал к окну.
– Не побеспокою? Душновато.
Мальчик чуть-чуть съехал с подоконника.