Скотч для разбитых судеб. Татьяна Антонова
была приоткрыта, я вошла и чуть не свихнулась от увиденного. Ты прости, что приходится рассказывать тебе это, но ты всё равно узнаешь, и хуже всего, если от чужих. В коридоре ты лежала в крови, изуродованная и израненная. С неестественно заломленными руками и поджатыми ногами. Милая моя, тебе порезали лицо. Рядом, валялась одежда и копна твоих отрезанных волос.
– Меня изнасиловали?
Бабушка, молча, смотрела на внучку, её губы и руки дрожали.
– Милая моя, родная, главное, ты осталась жива. Всё переболит и затихнет. Если бы тебя, Анют, не стало, я бы тоже не осталась жить.
– Значит, изнасиловали, – грустно подытожила девочка. – И ты, бабуль, говоришь жить дальше. Тогда ответь мне, как?
– Солнышко, цветочек, я с тобой. Вместе, мы всё переживём. Я буду рядом, буду тебе помогать, во всём поддерживать. Вот выпишут тебя из больницы, и мы уедем к бабушке Вере, моей сестричке. Там будем жить.
– Ба, кому я теперь буду нужна? О чём ты вообще здесь говоришь? Не успокаивай меня, я всё равно не собираюсь жить дальше.
– Нет, – грозно окрикнула женщина. – Не смей. Ты не только будешь жить, но ещё и научишься радоваться и улыбаться. Ты осталась жива, и это уже большое счастье. Мы преодолеем все трудности. А если ты ещё раз об этом заговоришь, моё сердце не выдержит. Оно ведь бьётся, ради тебя. Посмотри, сколько инвалидов живут сплошь и рядом. И они дышат, смеются, женятся, рожают детей, участвуют в соревнованиях и работают. Они молятся, за каждую прожитую минуту и за каждую следующую. Они сильные духом. Борцы и молодцы. А ты руки опускаешь.
– Бабуль, пойми, мне тяжело. Уже наверняка, весь город знает. Это же такой позор и стыд. Будут говорить, что я вся в мать, что сама виновата.
– Во-первых, я понимаю, как тебе не просто и сопереживаю, вместе с тобой. А во-вторых, стыд и позор тем, кто всё слышал, но сидел как крыса в норе. В наше время, многие именно так и поступают, трусливо поджимают хвост. Им было страшно, сидя дома, просто набрать номер полиции, в то время, когда совершалось страшное преступление. Конечно, проще, слушать крики и ждать развязку.
– Ба, что у меня с лицом? Почему мне трудно говорить? А ноги и руки, что с ними? Я вся в гипсе. Меня что, ещё и ломали?
– Деточка моя, я всё тебе рассказала. Давай не будем ворошить пережитое? Тебе сейчас нужен покой, и сон.
– А мать где?
– Где же ей быть? – вздохнула бабушка. – Дома, как всегда, пьяная. Как о тебе узнала, так вообще из запоя не выходила.
– Понятно.
– Я в школе у тебя была. Там четвертные отметки выставили тебе. А ребята немного денег собрали, на гостинцы. Я не брала, а они обиделись, пришлось взять. Тебе пока мало что можно. Ты сейчас поспи, а я пойду с доктором переговорю. Потом домой сбегаю, бульончик тебе сварю. У меня и в холодильнике то, ничего нету. Я всё время здесь, с тобой.
– Давно я здесь?
– Неделю.
Увидев изумление внучки, бабушка продолжила.
– Да, детка, целую неделю. Я непрестанно молилась, за твоё здоровье и жизнь.
– Бабуль, иди домой, поспи. Я ничего не хочу есть.
– Я