Пароль. Осип Никитченко
а плита на якій кашляє слабкий вогонь.
Крок за кроком на вулиці моросить, холодно.
В мене ззаду нічого немає, навіть бракованого.
Аквалангист
Нос болит, где ты плыл?
Я аквалангист, мне найти тебя сложно.
Мозг лежит, не кипит.
Не золото, а белые майки на нашей коже
Меня душит под водой.
Я к тебе подплыву в деревянную лодку.
Рядом люди отстой.
Круизные лайнеры, оглушают звонко.
Плещут реки во рту,
А мне хватит сезонных твоих осадков.
Ты скажи, что живу,
Чтоб моя жизнь наконец стала моей.
И я бы плыл с тобой, если бы знал, что ты есть.
Ты мой друг, спокойный друг.
Я бы говорил с тобой, если бы знал, как залезть
В лодку, к тебе мой друг, друг.
Ты слишком серый.
Серебра меньше, чем золота
Ты просто гений.
Серебро дешевле золота
Или просто не так ярко горит.
Ты ничем ничем не видим,
Но я вижу твоё свечение.
На солнце блики.
В лампочках нет значения.
Ты погас, но ярче всех горишь.
Лес. Ночь. Много слов.
Ты первый, кто называет деревья деревом.
Ни рыбак, ни его улов.
Мой самый прекрасный сон – все белое
Кислород, где дышать им?
Я плыву слишком долго среди гигантов.
Мерцают они густым.
Ударяются в бой новогодних курантов.
Но мы поспим с тобой, под крики лучший друг.
Они на год потом засыпают.
И просыпаться на большие цифры, потом уснут.
Лишь в красном летают, летают.
Ты слишком серый.
Серебра меньше, чем золота.
Ты просто гений.
Серебро дешевле золота
Или просто не так ярко горит.
Ты ничем ничем не видим,
Но я вижу твоё свечение.
На солнце блики.
В лампочках нет значения.
Ты погас, но ярче всех горишь.
У тебя нет тайн,
Криков свободы.
Тихий лай
Это не в моде.
Полярное сияние
Когда капли по снегу, розовыми пятнами.
Мерзнут руки, в легких дыхание тяжелеет.
Скользит шайба по снежным горбатым пустыням.
Мой плед к доскам водным клеем.
Когда солнце не видно и тусклые фонарики.
Мой запах пота и следы моих белых рельс.
Полосы виднеются минутами в метрах.
Пожирает жадными аква-авиаметами метель.
Я стою, лежу, не видно ног, серо умираю на белом.
Шерсть густая, а снег еще больше и твёрдый.
Абстрактными видами, воем команды спасателей,
Я укрываюсь снегами, собачьими колыбельными.
Во мне кровь в ритме, первобытном катере.
Три мили: ни света, ни остановки, ни перекура.
Только скулят слезы и греют слезы собачьи.
Фоном, эхом, шумом, во вне зоны действия
Моих нейронов, превращаются плачем.
Они меня вылизывают, греют в мягкой шерсти.
Неуверенность
А мне не под силу, чтоб лил дождь в стаканчик
Мне адреналин когда под столицей я.
И набитые, сбитые в домике люди маячат.
Милый, о милый, скажи, что под ресницами.
Бодрые волны у тёмной гавани.
Пиратские клады заросшие травами.
Милое личико наполнено грёзами.
И в кровь колена разбитые розгами.
Ломаются спинки массажного кресла.
Расплавили в миг двадцать три антистресса.
Мне бы все убрать
Мне бы дым убрать, что гущей расстелился надо мной,
За тем облаком, несущем за собою чернь и вонь.
Вниз ручей бежит по камням, семетричною волной.
Кислота стирает память, а в окне взрывают дом.
Врастают со свистом в кожу мои чайные сервизы.
Прилетят парни помоложе избежать их новый кризис.
Мне бы в дом веществ: побольше, поновее, помощнее,
Чтобы не осталось кожи, что ненужная на шее.
И смешали со свинцом семена цветов Ван Гога.
Метал,